Хотя экономика Финляндии не подает признаков стремительного роста, фирмы закрываются, новые торговые центры сообщают о недостаче клиентов и даже на многочисленных стройках частные предприниматели в желтых жилетах большую часть времени задумчиво перелистывают смартфон, два направления показывают небывалый рост. Первое - проведение всевозможных совещаний, конференций, корпоративов и семинаров, “поднимающих рабочий дух”, второе - заведения, в которых продают алкоголь. Чаще всего одно перетекает в другое.
О том, как развлекаются летними ночами в Хельсинки, рассказывает наш корреспондент Алексей Табаков.За последнее время чрезвычайно расширился ассортимент ночной пищи. Если еще пять лет назад восемь из десяти передвижных киосков принадлежали выходцам из Тайланда и торговали лишь сосисками, бургерами и их производными, то сегодня недолгая прогулка из порта в сторону вокзала позволяет попробовать кухню всех континентов.
Ряды пополнились даже греческим фастфудом. Его владелец за полтора года заработал достаточно, чтобы открыть уже стационарный ресторан, но отказываться от бессонных ночей пока не собирается - ночь с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье приносят порой больше прибыли, чем четыре целых рабочих дня.
Работать же в баре под открытым небом считается скорее поощрением, чем наказанием. Ведь внутри играет ужасная музыка, сотни человек прогревают помещение до некомфортных тридцати с чем-то градусов, а кислорода в принципе нет.
Снаружи тем временем царит почти что тишина, и клиентами чаще всего становятся вышедшие подышать свежим воздухом, но при этом не желающие, чтобы приток алкоголя в кровь остановился хоть на минуту.
…Ночь с субботы на воскресенье началась с того, что на рабочее место я прорывался - толпа настолько плотно обступила периметр барной стойки, что казалось добираться мне нужно не до кассы, а до первого ряда концерта какой-нибудь всемирно известной рок-группы.
Джин, Джин, Джин, - сканировали где-то впереди со страстью, которую редко слышат даже солисты Metalica или Rammstain.
Кое-как добравшись до своего сектора и захлопнув за собой “калитку,” я столкнулся с лидером ночной смены - финном за пятьдесят - лысым, бородатым и с рацией на плече.
- Мы выслали вам две коробки джина, они скоро прибудут, держитесь, - доносился из нее уставший и растерянный голос владельца заведения, - Кристиан уже в пути.
Кристиан же, выйдя из подсобки с двенадцатью бутылками, попал в ту же самую ловушку - бесконечную толпу, которая одновременно пыталась выстроиться в две очереди - к напиткам и в туалет. Он пару раз мелькнул в человеческом море и пропал.
Поэтому вместо джин-тоника пришлось перейти на водку с энергетиком.
Переход оказался даже слишком успешным - через полчаса осталось шесть бутылок, через сорок минут две…
А через час я, пригибаясь, бежал с последними четырьмя децилитрами на противоположений конец бара, где огромный араб категорически отказывался от чего- либо кроме водки с клюквенным соком и грозил начать народное восстание.
Внутри ситуация очень напряженная, - вещала рация, на тщетные запросы прислать хоть что-нибудь крепче тридцати градусов, - помощь не придет, продавайте пиво.
Пиво закончилось еще пять часов назад, но штаб об этом не знал…
Впрочем, клиенты проявляли поразительную сговорчивость - узнав, что ассортимент напитков за последние часы оскудел, они без проблем соглашались даже на неподходящие сочетания.
- Я не могу сделать вам White Russian, молока нет. Водки тоже.
- Но я вижу сливки. Давай, наливай ром и заливай его сливками. Льда только побольше.
- Я бы хотел купить ведро, - почему-то шепотом и через кулак, заговорщически обратился ко мне немолодой и нетрезвый финн.
- Оно идет бесплатно к бутылке шампанского, - успокоил его я.
- Без шампанского, просто ведро, - уточнил клиент, по-прежнему прикрывая рот
Переговоры затянулись, никакого алкоголя в сосуде он видеть не хотел, платить за него тоже, но и бесплатно получать ведро так же отказывался. Равно как и раскрывать - зачем оно ему вообще нужно. Каждый раз, когда подходил другой желающий купить пива или коктейль, таинственный клиент нервно отворачивался и тревожно смотрел в недра бара.
- Моему другу плохо, - наконец-то признался он, поняв, что требуется поторопить события. - Не так чтобы очень плохо, никого беспокоить не надо, “скорая” не требуется… просто его вот-вот стошнит, и нужно ведро, потому что в туалете люди.
Если вы считаете финнов слабыми и безвольными, значит, никогда не стояли за барной стойкой. Даже в течение одной смены можно наблюдать пики самых высоких хребтов человеческой выносливости. К примеру, вы убедитесь, что с самого начала они серьезно настроены на то, чтобы не пережить следующие пару часов.
Часть самых активных “тусовщиков” приходит к одиннадцати вечера уже пьяной, а к двум часам ночи держаться на ногах удается лишь самым стойким.
Но и это не причина перестать развлекаться.
Те, кто стоять не может, хватает ослабевшими руками друзей (или окружающих) и просит купить еще один напиток, нередко отдавая карточку или наличные совсем незнакомым людям. Которые, впрочем, исправно приносят заказ и сдачу.
Затем, с трудом приняв вертикальное положение, посетители снова накатывают на барную стойку и угощают новых знакомых. Даже при виде чека с трехзначной суммой, платят, не дрогнув. И никто не пытается уйти от ответственности.
Впрочем, подобная щедрость распространяется лишь на спиртное. И, если к примеру, в Тирольском Ишгль в разгар сезона официанты уходят со смены с сотнями чаевых, то в Хельсинки белые ночи и летние праздники могут расщедрить финнов максимум на пару евро. Причем это касается как обычных ночных клубов, так и заведений самого высокого класса.
К примеру, усадьбы, виллы и особняки, принадлежащие крупным компаниям, городу или правительству, нередко сдаются под всевозможные “деловые” мероприятия с бюджетом в десятки тысяч евро за вечер.
Но держать “своих” официантов им смысла нет - торжественные обеды случаются не чаще трех раз в неделю и оплачивать персоналу full time никто не желает.
Даже форменная одежда - черные брюки и черная рубашка обязательно с воротником - должны быть свои.
В пять часов вечера я стоял на лужайке на берегу финского залива в компании еще тридцати приглашенных к обслуживанию вечера, приуроченного то ли к вступлению Финляндии на председательскую позицию в Совете Европы, то ли к выходу из нее. Половина коллег была уже в униформе - наверное, лень было переодеваться, да и времени не было.
- Только что обслуживал встречу президентов Кореи и Финляндии, - рассказывает голландец немецкого происхождения, - полтора часа проходил проверки, два - сидел в коридоре, а потом отнес бутылку воды и опять стоял в режиме ожидания.
- А я как-то на тихоокеанском саммите застряла на первом же кордоне, потому что мой менеджер не отвечала. Потом оказалось, что ее остановили на втором проверочном пункте и там задержали, что-то не так оказалось, - вспоминает испанка с шрамами на шее.
Оказалось, что тридцать официантов на сто гостей - далеко не предел.
Подоспевший менеджер начала доставать из сумки списки аллергий высоких гостей, одновременно жалуясь, что бюджет в последний момент порезали, а она так хотела видеть двух официантов на каждом из двадцати пяти столов.
Потом каждому из нас выдали белое полотенце на руку. Им я в жизни не пользовался, так что помучившись пару минут, решил оставить его на столике в холле - вроде никто не оскорбился.
А ведь было кому.
- У меня за столом два министра, остальные CEO британских корпораций, - беспокоилась милая финская бабушка, проворно таща два подноса с тридцатью бокалами шампанского на каждом, - и кому первому наливать, когда подадут главный курс? Самому главному? Или женщине? И в какую сторону потом двигаться?
Задумавшись над этими дилеммами, я и не заметил, что показал высший уровень познания в этикете. Благополучно разлив белое вино (к счастью, у меня за столом была всего одна женщина-CEO), я отправился на кухню, но по пути был перехвачен Фритцем (голландцем немецкого происхождения)
- Алексей, пойми, нельзя просто подойти к столу и начать наливать вино, все должно происходить синхронно, по сигналу лидера смены.
Впрочем, лидер смены, швед с лицом ухмыляющегося Иисуса в рубашке, логотип на которой был замазан черным фломастером, обиды не держал. За две недели он отработал 92 часа, треть из которых были ночными.
Тем временем, члены Совета Европы, их помощники и просто сочувствующие продолжали развлекаться, зачитывая друг другу памфлеты на тему, что борьба с неравенством идет успешно. Но чтобы она шла еще успешнее, нужно искать новые источники финансирования.
Учитывая, что только еда обошлась в двадцать две тысячи евро, в шампанском и прочем дорогом спиртном, высокие гости тоже себе не отказывали, у неравенства не осталось ни единого шанса. И, чтобы закрепить победу, приглашенными музыкантами были исполнены “Очи черные”, а танцорами отбита чечетка.
Выйдя со смены, я любовался рассветом в компании с чаек, сборщиков бутылок и китайских туристов. Автобус с последними мирно стоял напротив шведского театра, а гости из поднебесной, лениво потягиваясь, вытаскивали на мостовую бесконечные чемоданы. Из чемоданов, в свою очередь, появлялась под первыми лучами солнца всевозможная снедь, готовая тут же растаять в кипятке из термоса и придать сил на дневной забег по финской столице.
Чайки же собирались в стаи у выходов из ночных клубов. Как грифы на поле законченной битвы, они кружили над утомленными людьми с кульками картошки и сосисками, вырывая их из ослабевших рук. Усталый финн в пиджаке на голое тело и носках со свастикой, лишился почти половины кебаба из-за дерзкого налета птиц и обессилено опустился на траву - оставшихся калорий уже не хватало на долгое путешествие на вокзальную площадь.
Ошалевшие работники Макдональдса тоже выбирались на свежий воздух, и в их глазах читался весь ужас шестичасовой борьбы с сотнями желающих подкрепиться бургером.
Парки заполнились кочевниками. Или бездомными. Глядя на количество скарба, сложно сказать, к какой категории они относились. Кто-то готовил ночную стоянку вокруг лавочек - над ними натягивался тент (или куртка), а вокруг выстраивались сумки и чемоданы, образуя импровизируемую стену, не подпускающую чужаков.
А под раскидистыми дубами раскинулись целые мини-поселения то ли цыган, то ли румын, то ли просто уставших от жизни людей.
