Порывы холодного ветра гнули рябины и низкие сосны почти до земли, вспенивали барашки на узком проливе и раскачивали желтый аландский паром. Мы сидели в теплой машине, гадая: ехать ли на яблочный остров? Или вдруг шторм начнется, где тогда ночевать? Но хозяйка сорока тысяч яблонь - и почти двухсот гектаров земли - развеяла наши сомнения (не при таком ветре плывем!) и помахала паромщику на той стороне рукой.

В XXI веке, да еще в скандинавской стране, найти семейный бизнес, сохраняющийся веками, оказалось совсем нелегко. Глобализация, унификация и “высокие технологии” добрались и до фруктов. Автоматика сортирует яблоки по размеру, весу, цвету - якобы, чтобы потребителю приятно было смотреть на ящики с абсолютно одинаковыми плодами, и выбивающиеся из стандарта “отбраковываются”.
Да и в целом, бережное отношение к тому хорошему, что делали чьи-то предки, постепенно исчезает. Говорят, началось это еще в эпоху просвещения. Именно тогда традиции стали ассоциироваться исключительно с церковными обрядами и считаться отсталостью и стереотипом.
Хотя древние римляне, (изобретшие многое, чем мы пользуемся до сих пор, в том числе, и слово “traditio”) наделяли его совсем другим смыслом - “передавать”. Причем не обязательно что-то материальное - умение тоже считалось traditio.
А еще говорят, что “традицию нельзя унаследовать - ее надо завоевать”.
Марина и ее муж Vidar подтверждают верность этого высказывания каждый день. С десяток наемных работников приезжают лишь раз в году - на сбор урожая. Все остальное приходится делать самим. В том числе, ухаживать за лесом, в котором штормом кучу деревьев вырвало с корнем.

Несмотря на то, что остров находится буквально в паре сотен метров, без опытного паромщика при переправе не обойтись. Течение в этом месте коварное, а кроме того - через пролив постоянно проходят яхты и даже большие суда. Поэтому капитаны (или все-таки операторы?) работают вахтовым методом. Две недели через две. Потому что хоть и живет на острове постоянно всего лишь одна семья, но мало ли что вдруг случится?

Яблочные плантации расположены в отдалении друг от друга, передвигаться приходится на автокаре, который почему-то вызывает ярость у дружелюбного во всем остальном домашнего пса. При малейшей попытке движения, он бросается на колеса, пытается их загрызть, заливается громким лаем… и успокаивается лишь в том случае, если садится “за штурвал” - рядом с хозяйкой.

А неподалеку от дома на огороженных невысокой изгородью полях живут овцы, такие пушистые, что выглядят движущимися шарами. Услышав голос хозяйки, которая зовет их “девчата”, они тут же отрываются от своих дел и наперегонки бегут ей навстречу. Соскучились, плюс рассчитают на обязательное угощение. Ведь каждый раз, выезжая с острова, Марина заходит в ближайший магазин, где продавцы специально для ее подопечных оставляют морковь, картошку, капусту, киви, яблоки и все прочее, что из-за мелких “недочетов” идет на списание, но становится лакомством для овец.
Прибились они случайно - то ли что-то произошло с их прежним хозяином, то ли он куда-то переехал, но так как его животные привыкли жить на острове, то их здесь приютили.

По двухсотлетнему деревянному дому расхаживает приветливый кот по имени Трамп. Его так назвали не из-за любви (или, наоборот, неприязни) к американскому президенту, а за полную непредсказуемость характера. Причиной, по мнению хозяев, стала личная драма. Вот все у Трампа в жизни хорошо - и стол, и кров, и все его гладят, но мама-кошка (живет в том же доме) его не любит. Как бы он ни ласкался к ней, какие бы подвиги не совершал, в ответ он получает лишь равнодушный взгляд, а то и шлепок когтистой лапой - отстань, надел. Но надежды кот не теряет - и одна и та же история повторяется каждый день.
В самом доме - больше десятка комнат. Одна из них - антикварная. В ней собраны мебель, подсвечники, портреты - как история самого здания и всех живших в ней людей.

Vidar Hаggblom получил остров и яблоневую плантацию по наследству. Из тринадцати детей лишь он согласился на единственное, но главное условие - сохранять все в том же неделимом виде, продолжая семейный бизнес.
Сейчас Марина и Vidar на сорока тысячах яблонь выращивают около двадцати сортов - желтые, белые, красные даже внутри, полосатые… Причем дозревать на ветках остается лишь по несколько штук - самые-самые.
Местные магазины их с удовольствием берут. Но проблема в том, что на Аландах подобных ферм - невероятное количество, к осени сады завалены плодами, а около абсолютно всех участков выставлены корзины - бери, сколько хочешь.
Поэтому большая часть фирменного урожая под логотипом Granlids отправляется на материк.

Казалось бы, при официально провозглашаемой финнами любви ко всему экологически чистому и натурально выращенному, фирма должна процветать, а его хозяева - богатеть.
В реальности, это не так.

- Спортивная рыбалка, которую мы периодически устраиваем для туристов, и то приносит больше прибыли, чем яблоки, - рассказывает Марина. - Каждый год техника дорожает, топливо тоже, а цены на нашу продукцию - нет. А если вдруг удается выйти в прибыль - заплатишь налог, который почти всю ее съест. Надо договориться с поставщиками, с закупщиками, следить за огромным холодильником, в котором яблоки хранятся до марта. Когда в январе на Аланды обрушился мощный шторм и мы на девять дней остались без электричества, пришлось покупать запасной генератор. Сами мы сидели со свечками.

Плюс без “посредников” обойтись. Несмотря на то, что официальными языками в стране являются финский и шведский (а Аланды, как известно, шведскоязычный регион и оказался на территории Финляндии исключительно благодаря России) крупные магазины на “большой земле” требуют, чтобы переговоры велись исключительно на финском. Так что в объединении Granlids должен быть хоть один человек, хорошо говорящий на двух языках.