И словно Бог над той землею
Прошел и милостиво глянул.
(Якуб Колас о Беларуси. Но с некоторой натяжкой применимо и к Канарским островам. )
Тем летом я впервые стал безработным. Проект, в котором я трудился два года, завершен, работа окончена, все, аллес капут! Нам выплатили все положенные выходные-отпускные пособия, выдали справки-характеристики для биржи труда и социальной службы. Нам пожелали веселого лета, сказали "Nähdään! Palataan asiaan! -- До свидания! Еще вернемся к делу!"
Если финны говорят "Вернемся к делу!" - это значит, что ни к какому делу уже никто не вернется, и напрасных надежд питать не стоит. Что-то вроде нашего "Зайдите завтра. Зайдите на неделе."
То есть ходи, не ходи-все без толку. Но если финский чиновник говорит "Зайдите завтра," - значит завтра вы получите ответ по своему делу. Положительный, отрицательный, но получите. И к любому такому ответу будет приложено подробное описание того, куда, в какие сроки и как можно обжаловать решение.
Моя семья -жена и внучка- были на Беларуси, друзья-знакомые - в отпусках и на дачах. Я был одинок, как Робизон на своем острове, один на один со своей свободой, и не знал, что с ней делать. Я ездил на морские прогулки, часами сидел на скалах бывшего Свеаборга- нынешней Суоменлинны, бездумно смотря на серые балтийские волны, шатался по городу и не делал ничего.
И вот однажды, таким бестолковым днем, я вдруг уперся взглядом в витрину туристической конторы. На рекламных плакатах плескалось синее-синее море, красавицы в соблазнительных позах нежились на песочке, несколько добрых молодцев спортивного сложения с бокалами в руках вдохновенно развешивали лапшу на нежные девичьи ушки. Девчата млели. Еще один удалец из этой же инкубаторной серии с дебильно-счастливым лицом парил на параплане. Текст внизу заверял, что нигде я не буду так счастлив, как на Счастливых Канарских островах. И тут откуда-то из темных глубин памяти всплыло: "... и вот они увидели, как на горизонте зловеще зачернелся пик Тенерифа.." Как же это я раньше не замечал?
Работа. Работа затягивает нас, и мы тянем этот воз, не обращая внимания ни на что, а когда вдруг хомут исчезает, то и сами не знаем, что делать со своей свободой. Потребовалось стать безработным, чтобы принять решение о поездке на отдых. А может простых безработных туда не пускают? Я судорожно сжал в кармане кошелек-лопатник и с отчаянной смелостью шагнул навстречу тропическому счастью. Через полчаса я стал обладателем семейного тура на остров Гран Канария.
Канарские острова - свет не близкий. Они только административно принадлежат Испании, но географически это Африка. Однако, несмотря на то, что в какой-либо сотне километров сохнет, изнемогая от зноя африканский берег, на островах не бывает смертельной жары африканских пустынь.
Сверху Канарские острова кажутся горстью зеленых камешков, брошенных в густую океанскую синеву. И каждый камешек украшен белым кружевом прибоя. Всего их тринадцать, таких камешков - семь больших и шесть маленьких, общей площадью около семи с половиной тысяч квадратных километров.
Европейцы, ну конечно же, древние греки, узнали о Канарах в шестом столетии до рождества Христова от финикийцев. Финикийцы были торговцами любознательными, пронырливыми и бесстрашными. В поисках новых рынков и прибылей они организовывали далекие морские путешествия и даже плавали вокруг Африки. Где-то в 530 году до н.э. финикиец Ганон вышел из Карфагена и двинулся через Геркулесовы Столбы на юг вдоль берегов Африки. Он доплыл до берегов современного Камеруна и открыл Канарские острова. Острова эти он назвал тогда Счастливыми, потому что после ужасного зноя марроканской пустыни они показались измученным финикийцам настоящим раем земным. Ганон описал эти острова в своем отчете о путешествии. Позже этот отчет стал называться "Морское кругосветное путешествие Ганона".
Греки перевели его с пунического языка на древнегреческий, и со свойственным им грекоцентризмом заявили, что Счастливые острова - это остатки утонувшей Атлантиды, а раз так, то и греческие боги приложили руку к созданию этого райского уголка Земли. Не знаю, что на этот счет думали финикийцы, но несколько раз они наведывались на острова и даже пытались торговать с гуанчами, которых позже под корень извели испанцы в экстазе своей цивилизаторской миссии. Не обошлось здесь и без древних римлян, и название свое Счастливые острова поменяли на Канарские благодаря ошибке Плиния Старшего, авторитетного римского ученого и писателя. В своих работах он рассказывает о громадных псах, которых мавританцы якобы привозили с этих островов. А собака по латыни canis. Вот и получились Канарские острова, хотя никогда там подобные собаки не водились.
Через Канарские острова пролегали маршруты всех плаваний Христофора Колумба. Это только на первый взгляд кажется, что прямая линия на карте - самый короткий путь из пункта А в пункт Б. На самом деле, это совсем не так. Испанские эскадры с попутными ветрами "сваливались" на юг по холодному Канарскому течению до островов, где отдыхали, обновляли припасы, а потом восточные ветры и уже другие морские течения несли их к берегам Америки. В Лас Пальмасе есть Дом Колумба, где останавливался славный путешественник. Сейчас там музей Колумба, хоть в свои плавания к берегам Вест Индии (тогда еще не Америки) он отправлялся с острова Ла Гомера (La Gomera), где однажды задержался на целый месяц. Понимаете, кого здесь надо шерше? Одни говорят, что это легенда, другие самоотверженно верят, что Колумб и в самом деле целый месяц с большим успехом приударял за молодой губернаторской женой. А почему бы и нет? Красавец мужчина, адмирал морей-океанов - не чета престарелому гранду! Да и адмиралу, отправляясь в неизвестность, почему бы не найти душевное утешение в ласковых женских объятиях? Но как там было, я не знаю, хотя склонен верить в любовную версию.
Не могу сказать, что наше путешествие до острова Гран Канария (Gran Canaria) было более тяжелым, чем путешествие Колумба. Но и оно было далеко не прямым, а извилистым, как след алкаша на автопилоте. И дело здесь не в покатости Земли или воздушных течениях, а в диспетчерской проводке. Из Хельсинки мы пошли на Стокгольм, оттуда на Копенгаген, затем - Амстердам- Париж- Бильбао- Лиссабон. И только вот так, проблуждав надо всей Европой, мы взяли прямой курс над Атлантикой на главный аэропорт острова Гран Канария - Гандо (Gando), который находится в 20 километрах от Лас Пальмаса.
Начало путешествия наполнило наши сердца довольно противоречивыми чувствами. Сразу же после размещения пассажиров, в проходе между сиденьями на равном расстоянии друг от друга стали три стюардессы. Удивительно слаженно (большой опыт!) девушки начали делать какую-то непонятную зарядку. Они размахивали руками, делали энергичные движения плечами, приседали и только что не строили такие модные в 50-х годах пирамиды, когда спортсмены вскакивали друг на друга, а самый верхний выкрикивал какой-нибудь патриотический лозунг или призыв вроде "Выиграем битву за кукурузу!" "Да здравствует наш родной ленинский ЦК!" Сначала мы ошарашенно смотрели на эти показательные выступления, но все же соображения не утратили, хотя и рано проснулись. Мы поняли, в чем тут дело, когда девушки ловко, но медленно, на показ, стали натягивать спасательные жилеты. Оказывается, все эти движения следовало проделывать в случае аварийной посадки и соскальзывания по надувному трапу.
- А какая нам польза от этих жилеток, если мы грохнемся с десяти тысяч метров? - вдруг перебил рассказ стюардессы мужик из соседнего ряда сидений. Судя по выхлопу, он отметил начало путешествия и произвел заправку, после которой море уже по колено. Тогда еще можно было "заправляться" из собственных припасов, не сдавая их в багаж.
- Не всегда же самолеты падают с десяти тысяч, - обнадежила его стюардесса.
- А если с пяти ... - хотел продолжить исследование проблемы въедливый пассажир, но здесь эмансипированная супруга сердито дернула его за рукав и непочтительно предложила замолчать. Любознатец покорно кивнул и задремал раньше, чем мы поднялись на так пугавшие его десять тысяч метров. На такой вот оптимистической ноте началось наше путешествие к Счастливым островам.
Лететь было шесть часов, и мы вознамерились было поспать, потому что вылет был около пяти утра. Но разве ж безжалостный сервис может позволить, чтобы пассажир спал и ничего не потреблял из самолетных запасов? Стюардессы резво таскали туда-сюда коляски, загруженные никому не нужными сувенирами, такие же коляски с напитками, печеньем и прочим мелким перекусом.
Потом начались объявления: "Стокгольм!", "Амстердам!", "Париж!", и все, кто только мог дружно плющили носы о стекла иллюминаторов, словно и правда могли разглядеть королевский дворец в Стокгольме или Собор Парижской Богоматери (в Париже, естественно). А там подошло время обеда, после которого все же удалось немного вздремнуть, несмотря на все усилия стюардесс обслужить нас как можно лучше.
Гранканарский аэропорт Гандо находится на узком мысе того же названия. Он может принимать все типы тяжелых самолетов, но взлет и посадка требуют от пилотов незаурядного мастерства, так как полосы с двух концов обрываются в море. Как только самолет приземлился, раздался всеобщий вздох облегчения, и сразу же взорвались дружные аплодисменты. Мы радовались, что наш самолет не рухнул ни с десяти, ни с пяти тысяч метров.
Первое, что бросается в глаза по прибытии в Гандо - это желтый лозунг, громадными буквами написанный по-испански на зеленом склоне горы: "Сахара победит!" (¡Sahara vencerá!). Сначала становится страшновато за судьбу райского острова, но потом выясняется, что речь идет не о пустыне Сахаре, а о Сахарской Арабской Демократической Республике - бывшей испанской заморской провинции Рио де Оро. Судя по количеству сахарских арабов на островах, эта Сахара и правда здесь скоро победит. В полунезависимой же демократичесвкой республике останутся только несколько госчиновников, да и те будут работать вахтовым методом. Такое странное явление: стоит только какому-либо африканскому или арабскому государству обрести независимость и свободу, как тут же граждане вольной и независимой страны норовят разбежаться по Европе и Америке. Интересное кино, не правда ли?
После прохлады и покоя в самолете, жара и шум в помещении аэропорта ошеломляют. Здание просто раздувается от нескончанного гвалта: кто-то потерял ребенка, кто-то встретился с друзьями, все это озвучивается повышенными тонами с полным выплеском эмоций.
Спокойными остаются только представители туркомпаний. Они стоят пооддаль от багажного конвеера и ждут, пока туристы обратят внимание на таблички с эмблемами компаний, которые прислали сюда эту бестолковую толпу.
Экскурсоводы быстро и точно сообщают куда идти, в какой автобус садиться, чтобы попасть в нужное место. Минут через двадцать и мы двинулись навстречу свой счастливой судьбе. Счастье ждало нас в местечке под названием Bahía Feliz -Счастливая Бухта в отеле Monte Feliz - "Счастливая Гора". Именно такое количество счастья вместе со счастливыми девушками на рекламе и соблазнило меня.
Слева от шоссе плескался ослепительно синий океан, справа вдалеке вздымались неприветливые бурые горы. По обеим сторонам дороги сотни ветряков лениво вращали лопастями, вырабатывая электичество. Такие ветряки стоят повсеместно и вырабатывают около половины всей потребляемой островом энергии.
Комментируя наш маршрут экскурсовод Санна сообщила, что в городке Весиндарио (Vecindariо) находится самый большой на острове гипермаркет и огромный рынок. Слушатели повеселели. Тем более, что поездка тут на автобусе стоит всего ничего - 3 евро от Счастливой бухты до Лас Пальмаса (в Хельсинки разовый билет на городской автобус стоит 2,5 евро ), а на такси раза в три дешевле, чем в Хельсинки. Все машины и автобусы имеют кондиционеры, поэтому поездки не требуют ни сил, ни выносливости. Признаюсь, меня удивил порядок на дорогах и прекрасно налаженный общественный транспорт. Шоссе идет от Лас Пальмаса по берегу океана вокруг всего острова, и самое удивительное - все ездят по правилам. За дорожным движением следит неумолимая гражданская гвардия (guardia civil).
Невысокие мрачные горы делят остров на две части. Поэтому резко бросается в глаза разница между южной и северной частями острова. На юге, где находятся практически все курортные места, стоит ровная жаркая погода. Неделями на небе не бывает ни облачка. И даже океанский бриз не смягчает тридцатиградусную жару.
Когда же с юга едешь в Лас Пальмас, то сразу замечаешь эту разницу: по небу плывут дегкие облачки, а то и тяжелые грозовые тучи, температура падает до 25-27 градусов. Но ветерок с океана полностью нейтрализует эти градусы.
Нещадно палило солнце. Лохматым щенком путалась под ногами короткая тень. Отель "Счастливая Гора" (Monte Feliz) излучал белоснежное счастье.
Сорок человек распихали по номерам очень быстро - только ключи звенели. И здесь я вспомнил, как мне пришлось быть администратором финской делегации на всемирном конгрессе ПЕН-клуба в Москве. Двенадцать человек в отеле "Белград" я расселял почти два часа. Сначала мне решительно и твердо заявили, что никаких финнов они не ждут и селить никого никуда не будут. Потом заказ все же нашли, но меня почему-то объявили самозванцем, а документы заказа оформленными не надлежащим образом. Потом оказалось, что все оформлено как надо, но наши забронированные места отдали сербам. Все это время, пока я сражался с российским ненавязчивым сервисом, мои подопечные финны и шведы спокойно попивали пиво и терпеливо ждали без возмущений и проклятий в адрес воинственного сервиса. Испанцы или итальянцы уже давно устроили бы по этому поводу "сцену у фонтана" с "маммай мияй" и более крепкими выражениями, которыми весьма богат испанский язык. Имею опыт. Скандинавский же темперамент был мне бальзамом на душу.
Здесь же на сорок человек понадобилось около пятнадцати минут. И через пятнадцать минут я понял, что значит добывать деньги из воздуха. В холле и в коридорах стояла ласковая прохлада. Зато в нашем небольшом уютном номере воздух был густой и горячий, как топленое молоко. Большой термометр на стенке показывал что-то выше сорока. Я бросился к террасе и поток "холодного" тридцатиградусного воздуха устремился в комнату. А при чем здесь деньги? А при том, что еще в Хельсинки у меня спросили, буду ли я платить за террасу, за вид на море или вид на бассейн, а не на глухую стену (бывает и такой)? Если нет, то дверь на балкон или террасу запирается на ключ, и ключ этот, конечно же, будет не у тебя. Я заплатил и за террасу, и за вид на океан. Но все же его не было видно из-за густого тропического кустарника. Зато был слышен прибой. Вот так канарские туристические монополии наживаются на естественных человеческих желаниях жить на свежем воздухе и видеть приятные виды.
Человек у себя дома - это одно, а на людях - совсем другое. И дело тут не в двурушности и лицемерии человека, как животного класса "сапиенс". Просто дома действуют одни правила, вне дома -другие. Довольно часто мы ошибаемся, наблюдая иностранцев у нас. Например, о финнах сложилось мнение, как о последних пропойцах и ненасытных алкашах. Это мнение поспешное и научно необоснованное. Дело в том, что финну напиться в Питере - святое дело, потому что бутылка "Столичной" в Финляндии стоит в несколько раз дороже, чем в Питере. Халява не перестает быть халявой как на "диком" Востоке, так и на "цивилизованном" Западе. Еще вопрос, где она более популярна. Дома же финны пьют не больше русских.
Наблюдая замкнутых, сосредоточенных на своих мыслях финнов в течение нескольких лет, я был приятно удивлен метаморфозой своих спутников. Из мрачных хмырей они превратились в милых, веселых и разговорчивых людей. Мы говорили о погоде, о политике, о канарской природе и прочих пустяках. В Финляндии редко кто в трезвом состоянии заведет разговор с незнакомцем. Даже на рынках люди редко торгуются, а берут за предложенную цену. И продавцы на "блошиных рынках" стоят у столиков с видом скучающим и даже несколько высокомерным, отрешенным от всего земного.
Рынок же в городке Весиндарио на Гран Канариа - это прежде всего шум и гам. Где-то звучит музыка, орут какие-то экзотические птицы в клетках, их перекрикивают продавцы, восхваляющие свой товар. "Только у меня!" "Всего за три евро!" "Давай! Подходи! Смелей!" Даже я, человек равнодушный к шопингу, и то купил там шорты, выторговав целых три евро из семи возможных. Скорее всего, за свой испанский язык. Правда, мне поучительно, и даже с некоторой долей порицания, заметили, что у меня язык не настоящий, а континентальный. Я пообещал носатому "коммерсанту" выправить положение к следующему приезду.
От полноты чувств продавец угостил меня медовым канарским ромом. Я глотнул и пообещал привезти белорусской самогонки. А он пообещал мне снова сделать скидку. Мы разошлись вечными друзьями.
Общительность канарцев -нечто фантастическое. Стоит только бросить на человека вопросительный взгляд, как он тут же заведет с тобой разговор.
Мы приехали со своей Счастливой Бухты в Лас Пальмас с целями чисто туристическими: посмотреть город, посетить Дом Колумба, словом, без четко определенной цели. Но до нужной нам остановки мы не доехали. По моему недосмотру. Где мы оказались, куда двигаться дальше? Я пошел в разведку, а жена и внучка остались на той остановке. Остановка выглядела монументально: несколько массивных скамеек, навесы от жгучего солнца и список автобусов с расписанием, номерами маршрутов и конечными остановками. Но для нас это все было китайской грамотой. Я нашел киоск тамошней Союзпечати, купил карту и поспешил назад. А там происходило что-то непонятное. Мои дамы с отчаянием озирали окрестности, а вокруг них выделывали какие-то загадочные па два пожилых сеньора. Я спросил, в чем дело. Старик с тростью пояснил, что вот здесь сеньора с такой симпатичной малышкой (lindita) очевидно попали в тяжелое положение. Вот деды и решили придти на помощь. Но никто ничего не понимает. Я поведал, что я понимаю, что дамы ждут меня и что мы приехали посмотреть город. Старики обрадованно начали объяснять и советовать. Из сказанного стало понятно, что нам нужно было прожить в Лас Пальмасе как минимум месяц, чтобы хоть поверхностно ознакомится с рекомендованными достопримечательностями.
Первым опамятовался старик с тростью. Он приказал своему дружку проводить нас до перекрестка и все как следует объяснить, а сам пока посидит здесь - болит нога. Мобильный дед проводил нас куда-то за два квартала, перечисляя все достоинства и красоты славного города Лас Пальмаса. Он насоветовал нам осмотра еще на пару недель и распрощался. А мы, угнетенные обилием информации, пошли куда глаза глядят. Кстати, мой совет всем туристам в незнакомых городах: купите карту и идите вперед, запоминая названия улиц. Заблудиться в незнакомом городе -
дело не просто нужное, а необходимое: больше познаешь.
Мы двинулись по авениде Рафаэля Кабреры - широкой оживленной улице, идущей вдоль океана. А параллельно ей, по самому берегу через весь город проходит главная автострада острова.
Вообще-то планировка Лас Пальмаса довольно проста: вдоль океана идут широкие улицы. Их пересекают узкие улочки, ведущие из старого города в новые кварталы, которые лепятся к склонам гор. Дома в буквальном смысле стоят один на одном. Они карабкаются все выше и выше, к вершинам окрестных скал. Остается только удивляться мастерству строителей. И мы удивлялись. Проходя по улицам Лас Пальмаса, ни за что не подумаешь, что этот город находится на далеком от всей географии и цивилизации острове. Испанцы, как всегда, устраивались основательно - всерьез и надолго. И как всегда, они начали с того, что во имя Господа под корень извели туземное население - гуанчей.
Гуанчи были высокорослыми белокурыми людьми. Их происхождением в те времена никто не интересовался, а потому сейчас определить его невозможно. Существует гипотеза, что это потомки викингов, заблудившихся в океане. Вместе с гуанчами исчез и их необычайный свист-язык. Это был настоящий язык, а не набор каких-то отдельных сигналов. Переговариваться таким образом в горах гуанчи могли на расстоянии до 15 километров. Восстановить этот диковинный язык сейчас тоже невозможно.
Окончив таким радикальным способом благородное дело присоединения язычников к истинной вере, испанцы начали заселять Счастливые острова. Город Лас Пальмас де Гран Канария основал 24 июня 1478 года коронный капитан Хуан Рехон.
По архитектуре можно судить о нешуточной серьезности колонизаторских намерений. Величественные здания Дома Колумба, городской администрации - ayntamiento, церквей и соборов только подтверждают это. В огромном соборе Святой Анны у меня испортилось настроение. Под сводами, которые едва просматривались в слепящих солнечных лучах, я вдруг почувствовал себя раздавленным всем этим нечеловеческим величием. Поверьте, это было унизительное чувство. И тогда возникла еретическая мысль: " А так ли нужен Христу этот собор? Да и тысячи подобных строений, которые прижимают человека к земле, исключая возможность подняться и почувствовать себя существом богоравным? Ведь сам Христос не имел ни кола, ни двора. А его "покорные" слуги присвоили право общаться с Богом и обращаться к Нему только через них. И расцвела посредническая контора! Посмотрите на раззолоченные ризы архипастырей наших! Похожи они на ветхую плащеницу Христову, которую не захотели взять себе даже палачи в качестве законной добычи?" Мысли возникли и пропали, потому что внучка отвлекла меня от философии простым вопросом: "Дед, а как на крышу таскали камень и рисовали снизу? И я подумал, что это памятник не только человеческому тщеславию, но и Человеку Дерзкому. (Хотя великая дерзость и великое тщеславие идут рядом, и зачастую трудно разделить их.) Вообще, весь остров - это памятник Человеку Дерзкому и Трудолюбивому. Многочисленные тоннели, мосты, горные серпантины, виадуки и дорожные развязки говорят сами за себя. Причем на узких горных серпантинах движение только одностороннее.
Во время поездок по острову меня удивило то, что этажи домов в городках и деревнях были разного цвета. Когда мы остановились подкрепиться в одном городке, или деревне, кто их разберет, я обратился к аборигену, который лениво прихлебывал кофе с канарским медовым ромом. Тот обрадованно поведал, что этажи надстраивают женатые сыновья над отцовским домом. Причем каждый сын выбирает цвет по своему хотению и вкусу. Таким образом, все живут вместе, но отдельными семьями. Это извечный обычай, хотя ... Мне каким-то чудом удалось втиснуться в паузу с вопросом о жизни на острове. И тогда собеседник печально сообщил, что работы мало, что молодежь уезжает в Европу, что чертовы промышленники задыхаются от жадности и берут на работу "чертей" из Марокко. Их (предпринимателей) наказывают штрафами, но им наплевать, потому что на маврах (арабах) они зарабатывают больше любого штрафа, а платить им (арабам) можно по триста-четыреста евро там, где канарцу нужно платить тысячу. Подтверждение этому я получил в детском игровом парке. Отправив внучку поиграть на модель "Санта Марии" в натуральную величину, я присел на лавочку около молодой сеньоры, чья дочка тоже играла на корабле.
Я имел неосторожность что-то спросить у соседки. И тут же я узнал, что она в разводе, заработок небольшой, несмотря на диплом местного университета, и марроканцы едут и едут, и Евросоюз лезет не в свое дело и мешает Канарам принять закон, чтобы сразу отправлять их назад безо всякого расследования, и нечего здесь расследовать: все ясно и так, и молодежь зря едет в Европу, потому что там не лучше, и лучше чем в Лас Пальмасе нигде быть не может, и все 400 тысяч жителей города такого же мнения.
Еще один урок истории Канар и города Лас Пальмаса мы получили от полицейского. Здоровенный красавец стоял на перекрестке какой-то узкой улочки и широкой авениды, почти доставая черным беретом до глазка светофора, и старательно нес свою нелегкую службу. Служба заключалась в том, что блюститель порядка самозабвенно трепался с молоденькой сеньоритой, время от времени чмокая ее в щеку. Она, встав на цыпочки, возвращала ему этот целомудренный поцелуй. Никто не обращал внимания ни на эту служебно-лирическую парочку, ни на светофор. Тот старательно мигал своими разноцветными глазками, тоже не обращая внимания на то, что никто не ценит его безукоризненный труд. Прохожие - их, правда, было больше, чем машин - брезгливо пропускали случайные автомобили и стадом валили через улочку на любой свет. Блестел светофор, светились шевроны и нашивки на рукавах, на груди и погончиках правоохранителя, сообщая, что сей великолепный экземпляр служит в местной полиции. Мы ждали. Наконец девушка в последний раз одарила красавца- полицейского (язык не поворачивается назвать его полицаем) поцелуем и побежала. На красный свет. Добрый молодец бдительно огляделся, увидел вопрос на моем лице и поинтересовался, чем он может помочь сеньору. О-о-о! Он с удовольствием покажет нам, как попасть на автостанцию! Это же здесь рядом стоит только пройти по улице Триана Майор! Он даже проводит нас, только недалеко, потому что служба не позволяет ему отлучаться с поста! Он сделал приглашающий жест рукой и двинулся ... на красный свет! По дороге он рассказал нам о славных местах славного города, назвал имена архитекторов (которые я тут же забыл), щелкнул каблуками и еще раз попросил прощения, что не может довести нас до места. Мы великодушно простили ему эту вину и, ошеломленные всем увиденным и услышанным, добрались до автостанции.
***
Цивилизация цивилизацией, а на Гран Канария все еще живут пещерные люди. Живут они на восточном побережье острова в ущелье Гуаядеке. Добраться туда просто: нужно проехать по горному серпантину минут тридцать, дрожа от страха, полюбоваться чудесным пейзажем внизу, где машины бегают, как муравьи на субботнике, а люди и вообще превратились в мошек. Потом спуститься на дно неширокой зеленой долины…И вот оно, то самое Гуаядеке. На языке уничтоженных в процессе приобщения к общечеловеческим ценностям гуанчей это означает "бегущая вода". И правда, по долине струится светлая речка. Вокруг вздымаются неприветливые бурые горы с редкими пятнами чахлой растительности.
Горы здесь невысокие, но выглядят важно и авторитетно. (Хотя это может быть мнение жителя равнины.) А на высоте примерно ста-ста двадцати метров виден ряд широких зеленых дверей, похожих на те, что ставят наши умельцы в своих гаражах. А здесь они ведут в жилые пещеры. Двери эти тянутся вдоль неширокой террасы, на которую из долины взбираются по деревянной лестнице. Говорят, что ее поставили только в двадцатом столетии, а так все время люди карабкались к своим пещерам по узенькой тропинке без перил. По этой тропинке, безо всякой техники безопасности, люди таскали воду, дрова и прочие припасы. Обжитых пещер сейчас осталось около пятидесяти. Имеется и пещерная церковь, и ресторация, и магазин. В магазине торгуют сувенирами, медовым ромом и вялеными окороками. Жители этой необычной деревни - единственные, кому разрешено вести хозяйство в природоохраняемой долине. Сейчас пещеры имеют все современные удобства: электричество, газ, водопровод и канализацию. Пещерное жилье выглядит довольно уютно, но все же становится как-то не по себе, когда представишь, что над тобой потолок в несколько сот метров толщиной. Но жители, в основном люди немолодые, считают, что лучшего жилья не найти: в летнюю жару здесь прохладно, зимние холода- плюс 15-17 градусов- тепло.
На обратном пути в автобусе царил веселый настрой - дорога шла по долине, а не по краешку обрыва. Потому и не слышалось женского визга, а звучали смех и песни. Но это, скорее, был результат доброго обеда в пещерном ресторане: вино по потребности, медовый ром - по кошельку. Бесплатно предлагали только дегустационные порции. Обед входил в стоимость поездки, поэтому обедали весьма старательно.
Океан сильно, но ласково покачивал катамаран, на палубе которого в шезлонгах лежало около сотни бездельников. Я же гордо стоял на носу (корабля, разумеется) и надменно озирал темносиние окрестности. Сбылась детская мечта: впереди чернелся пик вулкана Тейде на Тенерифе, справа еле виднелись скалистые берега Гран Канарии, слева плескалась безбрежная синяя ширь. Шумел океан. Соленые брызги летели в лицо. Я, старый ... гм... мечтатель, стоял и воображал себя Колумбом, Магелланом, Кабралом и уже, подобно им, намеревался открыть какую-нибудь терру инкогниту, как голос матроса вернул меня к грубой прозе жизни: "Сеньор, там стоять нельзя!" Открытие не состоялось.
Через несколько часов мы вернулись в порт исхода Пуэрто Рико (Puerto Rico), что означает Богатый Порт. Этих Пуэрто Риков испанцы натыкали по всей карте, куда только смогли дотянуться, но все же меньше, чем Санта Крусов - Святых Крестов.
На Канарах Санта Крус - столица острова Тенерифе.
Канарский Пуэрто Рико - небольшой городок вокруг уютной бухты с узкой горловиной, что делает его надежным укрытием от любого шторма даже для больших судов.
Бухту опоясывают все те же бурые мрачные горы, украшенные ленточками белых домов. Дома эти лепятся к скалам и карабкаются все выше и выше. Над городком, где живет около трех тысяч человек и в несколько раз больше туристов, царит огромная скала-валун, соединенная с вершиной тонкой шеей. Так и кажется, что камень вот-вот рухнет, сметая в океан многоэтажные сакли дерзких человечков.
А внизу, прямо на причале, люди беззаботно смеялись, жарились на солнце, спешили по своим делам. Но наше внимание привлекла огромная, в полтора человеческих роста, рыбина тунец, висевшая на стреле лодочного крана. Жена и внучка сначала решили, что это резиновое чучело туристам на потеху. Но тут рыбу опустили на причал, и два мужика взялись пилить ее двуручной пилой, как обыкновенное бревно на лесоповале. На эту экзотику никто не обращал внимания. Люди подходили к рыбосекам, покупали куски свежей рыбы и спокойно уходили. Жизнь продолжалась. Я поинтересовался у живорезов, почему это они так первобытно разделывают добычу. "А куда нам спешить? - дружелюбно ответил один из них. - Эту рыбину мы сейчас распродадим, улов заберет ресторан. А на вечер нам заказан еще один тунец. Больше все равно не удастся продать." Тут я заметил, что в лодке у причала стоит несколько корзин свежей рыбы.
Свою Счастливую Гору, Счастливую Бухту и Счастливые острова мы покидали после полудня, в самую жару. Веселый гвалт аэропорта, истерический визг турбин, и вот уже далеко внизу мелькает россыпь зеленых пятен на густой синеве.
Пестрым видением Счастливые острова отплыли в страну воспоминаний.
Якуб Лапатка
