«Европа тонет в потоках беженцев», «число мигрантов на границе ЕС бьет все рекорды» - статьи с такими заголовками уже несколько месяцев подряд публикуют все мировые СМИ. На этом фоне канцлер Германии заявляет, что «вопрос беженцев в обозримом будущем будет занимать европейские страны во много раз больше, чем Греция и стабильность евро», премьер-министр Финляндии - что «просителям убежища стоит помогать, однако страна пока не готова к такому большому наплыву беженцев», а 80 процентов итальянцев и вовсе не одобряют иммиграционную политику своего правительства, считая, что потоки беженцев необходимо остановить.

… История эта кому-то покажется невероятной, но, тем не менее, она правдива. Итак, у одного гражданина - коренного француза с капелькой «белогвардейской» крови — была квартира в Париже и дом в Дижоне, в котором он и жил постоянно. В столичное же жилье наведывался лишь от случая к случаю: после утомительного перелета, например. И вот однажды, вернувшись поздним вечером из очередной поездки, он решил там заночевать. Открыв дверь, обнаружил, что за время его отсутствия туда вселилась многодетная мусульманская семья и, судя по всему, расположилась надолго. Как и всякий законопослушный европеец, хозяин не стал «выяснять отношения», а тут же вызвал полицию. Приехала та довольно быстро. Оценив ситуацию, стражи порядка заявили:

- Послушайте, вы ведь человек не бедный... А эти люди — беженцы, им жить негде. Нет, если, конечно, вам на них наплевать, ваше право выселить их отсюда. Но только через суд, а это процесс не быстрый.

Француз оказался настоящим «жлобом» — ну жалко ему стало свою квартиру! - и с утра отправился в суд. Тот, как ни странно, оказался все-таки на стороне частной собственности и в ускоренном порядке вынес решение: «захватчиков» из квартиры выселить. Правда, съехать они должны были в течение шести месяцев, а все расходы по переезду оплатить истец.
После чего коренной житель Франции заявил: «У меня больше нет Родины».

Еще одна история. В небольшом шведском городке построили мечеть, и мулла по утрам начал созывать верующих на молитву. Чтобы его уж точно все услышали, делал он это через динамики. (Первая молитва, кстати, начинается в пять часов утра)
А как раз рядом с мечетью стоят дома местных жителей. Которым совсем не нравится просыпаться «по воле Аллаха» в такую рань. И вот один из них решил пожаловаться. Опять же, как настоящий швед, действующий строго по правилам, написал записку мулле, что шум ему мешает, и положил записку - как положено - в ящик мечети.
Мулла письмо проигнорировал и продолжал все также кричать по утрам. Отчаявшись, швед сообщил о нарушении порядка в полицию. Там даже выезжать не стали, заявив, что мулла имеет полное право созывать верующих.
Тогда швед, не добившись помощи, решил действовать по принципу «око за око». В пять утра - как только мулла начинал кричать - он садился в автомобиль и, громко сигналя, ездил вокруг мечети.
В итоге мулла тоже вызвал полицию. Та в этот раз приехала немедленно. И выписала шведу огромный штраф за «оскорбление верующих чувств муллы и создания помех для проведения молитвы».

Президент организации «Адвокаты без границ» Жиль-Уильям Голднадель уверен, что расизм против белых все больше и больше распространяется по Европе и США, но с официальной точки зрения является табу:

«Вторая мировая война и Холокост привели западные умы в замешательство, так как эти преступления были совершены белыми людьми во имя белой расы. В результате все это породило нечто вроде ненависти западного человека к самому себе, и открыло путь для того, что я называю «нездоровой любовью к отличиям». Другими словами, белого человека бросило из одной крайности в другую. Сначала он необоснованно считал себя выше других, а затем начал считать себя ниже. В коллективном бессознательном некоторых людей укоренилась мысль, что живущий в бедных районах сын иммигрантов не может быть угнетателем и непременно является жертвой».

А несколько лет назад член социал-демократической партии Германии Тило Саррацин опубликовал книгу под названием «Германия самоликвидируется», в которой и описал проблему. По мнению автора, иммигранты-мусульмане даже во втором и третьем поколении в большинстве своем не могут, да и не хотят интегрироваться в немецкое общество. В итоге из-за постепенного изменения этнического состава населения страны падает его общий интеллектуальный уровень. Cразу же после публикации книги он вынужден был покинуть совет директоров немецкого федерального банка – конечно же, из-за обвинений в расизме.

Тем не менее, в реальности расизм против белых проявляется во всем – начиная от распределения социальных пособий или сроков вида на жительство. Приехавшему на работу, например, в Финляндию сначала его выдадут на один год, и только потом продлят. При условии, конечно, что министерство труда сочтет: этот специалист здесь по-прежнему нужен, уровень его зарплаты соответствует коллективному трудовому договору, уплачены все налоги, пенсионные страховки, ну и так далее. На основании же убежища ВНЖ дают сразу на четыре года. Или, например, экзамен на гражданство. Обычный человек обязан пройти весьма непростой тест. А тому, кто не вообще не умеет читать и писать, достаточно
«элементарного» уровня.

Сейчас сложно в это поверить, но первые беженцы-мусульмане в Финляндии появились всего чуть более 20 лет назад. Теперь их община одна из самых многочисленных. «Главный вопрос: а кто все эти люди? И сумеют ли они проникнуться европейскими ценностями? Настоящий скандал в стране вызвала публикация телеканала «CNN». В исследовании компании участвовали 25 стран. И вот результат: больше всего мусульман в процентном соотношении приехали воевать в Сирию именно из Финляндии».
Впрочем здесь, а также в Швеции и Дании вернувшихся джихадистов никто не наказывать не стал. Наоборот, им оказывают всяческую поддержку в виде реабилитационных программ, направленных на «избавление от радикальных мыслей». Как сообщил русскоязычный YLE
“в группу входят социальный работник, сотрудник по работе с молодежью, медсестра, специализирующаяся в психиатрии, и полицейский, которые вместе пытаются помочь попавшим в трудную жизненную ситуацию молодым людям”.
А когда мы как-то говорили на эту тему с представителем одной из мусульманских общин, он заявил, что едут воевать, как правило, те, кто ничем не занят. И высказал предположение, что для них это не вопрос «борьбы за веру», а просто лекарство от скуки.

К слову сказать, недовольство европейцев вызывает вовсе не тот факт, что к ним приезжают люди из Азии или Африки, отличающиеся от них цветом кожи: талант и профессионализм, как известно, «не зависят от национальности». Нет, их раздражает, что, во-первых, «беженцы» не хотят принимать правила поведения. Во — вторых, что полезными членами общества они — в подавляющем большинстве - становиться вовсе не собираются. Хотя требуют очень многого.
Ну и «разница культур», конечно имеет большое значение. В Хельсинки, например, как только в многоквартирном доме поселяется хоть одна семья беженцев, «местные» начинают оттуда переезжать. Во-первых, потому, что уже убедились: через очень короткое время к этой семье присоединятся многочисленные родственники. Во-вторых — и это, наверное, главное — сказывается разница не столько в менталитете, сколько в отношении санитарно-гигиенических норм. Огороды, посаженые приезжими прямо на полу квартиры, из-за чего по всему подъезду расползаются червяки, приготовление обеда на кострах, разведенных в духовках — все это отнюдь не анекдот. Да и выброс пакетов с мусором прямо за окна тоже, к сожалению, не редкость.
Ну и, конечно, тревогу коренного населения вызывает их чрезвычайная многодетность. Западные дамы, занятые карьерой, могут себе позволить в среднем двух детей. У «афроевропеек» их не меньше десятка, которые, в свою очередь когда-то родят еще по столько же. (Кстати, эксперты полагают, что, даже живя в Европе, выходцы из некоторых стран продолжают практиковать многоженство, пусть и официально «скрытое».)
Кто будет «национальным меньшинством» в Европе лет этак через тридцать? И за чей счет тогда будут платиться пособия неработающим беженцам?

Что же до государственной «интеграционной» программы, то и она вовсе не дает тех результатов, на которые рассчитывали ее создатели. В частности, «адаптационные» курсы финского, например, языка нередко превращаются в посиделки. Как-то ради интереса я походила на такие. Для посетителей курсы стоили 15 евро в год, спонсировала их ассоциация игровых автоматов RAY – наверное, как всегда, в рамках борьбы с «ксенофобией и расизмом». Оплачивались даже няни для детей: ведь «студентки» приходили вместе со своим многочисленным потомством. Русские же дамы приносили муку и в процессе курсов умудрялись напечь пирожков, заодно обменявшись местными сплетнями. Да, еще можно было съездить на всевозможные экскурсии, например, на близлежащие пляжи, бассейны и острова по цене всего в два евро.

Впрочем, россияне — как и прочие европейцы — в целом все-таки «растворяются» среди местного населения. Вот, например, гражданин из Питера попросил убежища в столичном отделении финской полиции, после чего был размещен в одном из столичных же лагерей. Но, так как ожидание длилось долго, то через какое-то время был переведен в Лапландию. И, получив положительный результат, так и остался жить в Рованиеми.
Но такое бывает крайне редко. Прочие просители убежища присоединяются к своим «соотечественникам», создавая своеобразные гетто, хотя власти, естественно, пытаются их расселить по разным муниципалитетам или хотя бы районам города.
Получается это у них плохо. Потому как технически «переезд в столицу» осуществляется так. Получив финский ID допустим, где-нибудь в Лапландии, беженец приезжает в столицу и снимает квартиру. За свои, конечно, деньги. Причем немаленькие, хотя по документам все абсолютно нищие. А потом, заключив годовой контракт с арендатором, идет в магистрат уже в Хельсинки, получает регистрацию... После чего направляется в KELA или социальную службу — просить пособие на оплату уже столичной квартиры. Так по как статусу получившего убежище, ему это «положено», то власти почти никогда не отказывают.

До сих пор считается, что вопросы иммиграции и интеграции должны регулироваться государственной политикой и государственными же институтами. К сожалению, интеграция - это не «галочка», поставленная чиновниками о выполнении очередного проекта, а, прежде всего, продукт личных связей между людьми, их деятельности (или бездеятельности) в новой стране и желания (или нежелания) становиться «своими».
Наверное, поэтому все чаще раздаются слова о том, что «политика многокультурализма провалилась». И расизм — то есть, «мировоззрение, обязательно включающее в себя идеи об изначальном разделении людей на высшие и низшие расы» - здесь совсем ни причем.
Большинство беженцев, действительно, не интегрируются в западное общество. Наоборот, «делают все, чтобы сохранить тот образ жизни, который принят в их странах, создают закрытые коммуны со своими собственными правилами. Да, они используют материальные блага в виде тех же пособий, но продолжают жить по своим законам».
И мусульманский папа, убивающий по решению семейного совета собственную дочь за то, что она «спуталась с неверным» - явление в современной Европе совсем не экзотичное.

К сожалению, политики стали замечать растущее недовольство коренного населения своих стран лишь недавно. Представитель британского МВД заявил, что, хотя страна всегда готова предоставить убежище тем, кто в нем действительно нуждается, и этим гордится, но введение обязательного квотирования беженцев, тем не менее, не поддерживает. И не считает большинство прибывающих, например, из Ливии или Сирии, беженцами, спасающимися от военных конфликтов, а рассматривает их как экономических мигрантов, ищущих лучших условий в ЕС.
С этим трудно не согласиться, если проследить, куда конкретно стремится большинство. В Греции, которая не платит никаких пособий, мало кто остается. Не особой популярностью пользуется и Португалия, где беженец получает что-то около 150 евро в месяц. Зато основной поток едет в Германию (с пособием около 400 евро на каждого взрослого) Австрию (около 800) Швецию (с одним из самых высоких уровней жизни) и ту же Великобританию. Финляндию, наверное, пока спасает лишь ее удаленность от проторенных маршрутов.
Хотя дешевые каюты класса «С» на паромах Стокгольм-Хельсинки уже сейчас забиты под завязку, причем вовсе не туристами.

… Некоторые эксперты (а вслед за ними политики и их избиратели) считают, что именно «ассимилировавшиеся иммигранты, которые практически ничем не отличаются от населения принимающей страны, могут рассматриваться как полноправные члены общества». Правда, на вопрос: кого конкретно считать «полностью ассимилировавшимся», никто пока еще не ответил.

Ирина Табакова