Сдача финального экзамена - для того, чтобы гордо считать себя владеющим финским языком на уровне А2.2 - обернулась для части группы постыдным кошмаром. Кое-как преодолев чтение заранее заготовленных смс и текста “про лису, которая потерялась в лесу”, мы благополучно справились с непринужденными диалогами о погоде и любимых блюдах.

Да и целом, в нашей группе царило благодушие и высказывались смелые надежды на будущее. Например о сдаче экзамена на гражданство уже через месяц-другой.
А потом началось аудирование. Проверять понимание финского на слух было решено с помощью повседневных вещей - выпусков новостей, отрывков культурной радиопередачи и небольшим интервью с каким-то спортсменом. Оказалось, что самые “продвинутые” из нас понимали одно слово из трех и улавливали только общий смысл.
Остальные же находили в памяти, в лучшем случае, одно слово из десяти. Причем безо всякой надежды на то, чтобы выстроить из этого подвергнутого мысленной децимации информационного потока нечто понятное. Уловив только, как кто-то где-то сделал что-то девятьсот раз в месяц и что полиция пребыла куда-то, я положил ручку, смирился с судьбой и завалил экзамен.
Точнее, формально я его таки сдал, просто вместо уровня А2.2 мне присвоили А2.1 и отправили учится в другое место.

Новая школа располагалась уже не в центре, а в переплетении не самых достойных кварталов Kallio. Алкоголики, наркоманы и городские сумасшедшие выбирались на вечерний променад как раз в тот момент, когда я возвращался с курсов.
А самым ярким представителем сразу трех категорий стал крайне агрессивный мужчина, курсирующий по маршруту бар - метро. Реальность, в которой он постоянно пребывал, отличалась от нашей в худшую сторону, поэтому он часто кричал в пустоту, совершал хлесткие удары ногами по невидимым противникам и иногда резко менял направление движения, натыкаясь на прохожих. Зато его проклятия в некотором роде обогащали словарный запас.

Учебный центр имел несколько выгодных отличий от предыдущего места.
Для начала - это была настоящая школьная столовая, где прикинувшись учеником (хотя необходимости в этом и не было) можно было получить полноценный ужин за два с половиной евро. Аудитории были уже из нашего века (в отличие от прошлого помещения) - с умными цифровыми досками, хорошими наушниками для аудирования и прекрасным видом из окна.

Группа же в этот раз оказалась совсем небольшой: к четырем неудачникам, провалившим экзамен, присоединились еще шесть таких же отстающих. Жизнерадостная немка сменилась флегматичным французом по имени Людовик. К тридцати годам он уже полностью поседел, а на перемене выкуривал по две сигареты. Пожилой выходец с Ближнего Востока, чем-то неуловимо напоминающий сбежавшего от народного гнева диктатора, выбрал довольно необычный способ познания финского - повторение. Повторял он за учителем все, включая междометия и вздохи. В какой-то момент эти два голоса так тесно сплелись в моем сознании, что начало казаться - в аудитории гуляет эхо.

Обучать нас выпало элегантному финну немного за пятьдесят. Звали его Пекка. Обладатель классического британского акцента, прекрасных костюмов и внушительной коллекции перстней, он сразу понял, с кем имеет дело, и начал выстраивать учебный процесс, учитывая наши слабые стороны.

К примеру, начиналось все с календаря. Мы выясняли, какой день сегодня, какое число было вчера и будет завтра. Затем переходили к номеру недели, месяцам и именинам.
А добравшись до воскресенья, чаще всего обнаруживали какой-нибудь праздник.
Далее обучение переходило в свободный режим. Например, нам выпадал день флага. Подробно рассмотрев все элементы конструкции флаговой мачты, мы переходили к цветам и геометрическим узорам. От них двигались к гербам, на которых, в свою очередь, обнаруживались звери. Три длинных пушистых тела с хвостами на одном гербе, шесть почти таких же, но с черными хвостами, на другом. К хвостам крепились все остальные части животных и мы их тоже изучали. Звучит несколько сумбурно, но на практике это очень хорошо сказывалось на нашей способности к устной речи.
Любимым вопросом Пекки был “а что это конкретно такое?”. Объяснить, что такое хвост или медведь, обладая крайне ограниченным запасом слов, дело не самое простое, но мотивирующее.

Если же праздника не было, ровно как и какой-либо темы для обсуждения, преподаватель включал нам фильмы. Обычно это были старые черно-белые картины.
Первая из них рассказывала об истории русско-шведской войны. Финский солдат мужественно удерживал мост, рассуждая о таких понятиях, как родина, честь и совесть. Русские солдаты кричали, бежали вперед и погибали.
Второй фильм взял несколько престижных наград и повествовал о женщине из маленькой деревни, которая принесла в жертву белого олененка, стала оборотнем и сорок минут охотилась на лыжников среди лапландских холмов. Вынести грамматических уроков нам в этом случае не удалось, поэтому следующий месяц мы смотрели новости.

Грамматика отдавалась на откуп домашним заданиям. Справедливо рассудив, что для интеграции в финское общество нам необходимо понимать, о чем говорят на улице и как попросить банк об отсрочке платежа по кредитам, преподаватель закрывал глаза на ошибки в склонениях и на тестах разрешал подглядывать в записи.

Работало это, правда, не со всеми. Беженец из Ирана днем, судя по всему, либо разгружал вагоны, либо копал траншеи, или просто был ночным оборотнем-оленем. К пяти часам он начинал засыпать, потом громко сопеть, а затем переходил на храп.
Обычно между этими этапами сосед успевал толкнуть его в плечо. В случаях, когда соседа не было, кому-то приходилось вставать и идти будить спящего. Все остальные в это время смотрели в пустоту перед собой и делали вид, что ничего не происходит. Впрочем, это как раз и есть самое типичное правило финского поведения.

… Чем ближе становилось лето, а с ним и окончание курса, тем чаще раздавался храп, а сосед-будильник все реже появлялся в классе. Как и многие другие. Кто-то окончательно потерял мотивацию, кто-то разуверился в собственной способности однажды начать понимать этот своеобразный язык. Людовик уехал обратно во Францию и, судя по фотографиям в фэйсбуке, примкнул к религиозной секте. Вечно уставшая тайка с задней парты пропала на несколько недель, а затем обнаружилась в соседней аудитории, где благополучно изучала шведский. Видимо, финский так развил ее лингвистические способности, что учить второй государственный язык она решила прямо с середины курса.

К концу апреля в аудитории остались не самые одаренные или усидчивые. Пятерка продолжавших ходить на занятия (в отличие от отсеявшихся) имела вполне четкую цель - в ближайшее время сдать языковой тест на гражданство. Говорить или понимать язык при этом было бы желательно, но вовсе не обязательно. Учителя Пекку такой подход, кажется, только порадовал - больше не нужно было искать максимально не информативные фильмы или в очередной раз объяснять разницу между четвертым и пятым типом глаголов.

Так как курс не был посвящен подготовке к официальному тесту (обычно такие занятия стоят дороже и продолжаются гораздо меньше по времени) учитель за оставшиеся несколько недель решил посвятить нас в наиболее сложные части будущего испытания - разговорную и понимание языка на слух.

Самым полезным советом стал “переводи все на разговор о себе”. Специализированные курсы предлагают своим студентам от пяти до восьми общих тем, c которыми, скорее всего, придется работать во всех четырех частях yki testi. Тут и семья, и работа, и состояние здоровья, и всевозможные социально важные элементы Финляндии - типа культуры и общества.

Если чувствуете что не справляетесь, - говорил преподаватель в девятом часу вечера, видя что мы абсолютно не справляемся, - то возьмите каждую из этих тем и придумайте способ перевести все на обсуждения себя. Заговорили о культуре? Расскажите о том как вы культурно проводите время. Надо написать про здоровье? Напишите, что у вас болит голова, потому что вы много работаете и перейдите к работе и как вы на нее попали. Это однозначно не даст высший бал, но проходной - вполне.

Подобный мотивационный подход привел к тому, что на сдачу местного экзамена на уровень A2.2 пришло четыре человека.

Алексей Табаков