Во времена бедствий маска цивилизации срывается с примитивной физиономии человеческого большинства, но моральная ответственность за крах лежит на совести лидеров. Отвергнув музыку Орфея ради окрика капрала, лидеры полагают, что делают это для укрепления своей власти. Но власть – это сила, а силу трудно удержать в определенных рамках. И когда эти рамки рушатся, наступает психологическая катастрофа, господствующее меньшинство утрачивает душевное и умственное равновесие и само становится причиной несчастий. Этот социальный процесс был самой распространенной темой афинских драм еще в пятом веке до нашей эры. И становится все более актуальным в 2020 году.

“Одной из вечных слабостей человеческого разума является склонность искать причину собственных неудач вне себя, приписывая их силам, находящимся за пределами контроля. Это ментальный маневр, с помощью которого человек избавляется от чувства собственной неполноценности и униженности”. На самом деле, по мнению британского философа и историка Арнольда Тойнби, причиной гибели любой цивилизации являются те, кто ее населяет.
И это внушает надежду. Ведь если развитые общества, которых уже нет, не стали просто “жертвами судьбы”, то и наша цивилизация не является приговоренной к повторению пути уже потерпевших крушение. Опасности, риск катастрофы и неопределенность - всегдашние спутники людей, вышедших на широкую дорогу цивилизации. Этот путь полон неожиданностей, и сопровождается как удивительной деморализацией, так и редкостным героизмом.

- Подумайте о цивилизации как о плохо построенной лестнице, которая рушится под тяжестью собственной накопленной сложности и бюрократии, и где господствующее меньшинство в силу самого своего положения абсолютно неспособно принимать правильные решения. Как результат - происходит надлом, который всегда пытаются залатать насилием. Если же общество на протяжении длительного времени следует образцам поведения в виде инструкций или законов, созданных когда-то кем-то, это полностью лишает людей способности вырабатывать нестандартные решения в кризисных ситуациях, что только ускоряет крах.

Прежде, чем прийти к подобному выводу, Арнольд Тойнби тридцать лет провел за изучением всех известных человечеству развитых обществ, возникших на основе товарного производства, разделения труда и обмена. Он описал их зарождение, расцвет и распад, сделав заключение, что любые цивилизации развиваются не линейно, а благодаря человеческой воле, поскольку только она свободна в выборе реакций на любые проблемы.

При этом Арнольд Тойнби считает цивилизацией только такие общества, которые оставляют заметный след в истории. (В отличие от примитивных, не внесших ничего существенного в мировую культуру). Именно духовный климат играет самую большую роль. По его мнению, “при попытках определить границы в каком-либо из измерений - пространственном или временном - эстетический критерий оказывается самым верным и тонким для определения общества как цивилизации”.
И хотя в настоящее время почти все из двадцати одной цивилизации уже мертвы, (кроме семи - да и большинство из последних клонится к упадку и разложению) тем не менее, даже самые недолговечные и наименее удачливые из них, по крайней мере, в какой‑то степени продвинулись по дороге развития.

Но не все проходят этот путь от начала до конца. Арнольд Тойнби не причисляет к цивилизациям общества, которые создали элементы культуры, но не развили ее.
К примеру, скандинавские викинги слишком увлекались битвам - в ущерб всему остальному. В итоге от них остались лишь мрачные легенды про сурового бога, в рай которого пускают воинов, погибших с мечом в руках, останки кораблей, да споры норвежцев и шведов о том, кто из них является потомком канувшего в прошлое драчливого народа. Сами же викинги именно в результате “безкультурья” были в итоге крещены, то есть, поглощены более развитой на тот момент христианской цивилизацией.

Сочиняя “Утопию”, Платон вдохновлялся Спартой - величайшим городом‑государством эллинского мира. Вдохновляя своих граждан на невиданный героизм, прославивший их в веках, тогдашняя система создала в душе каждого обитателя категорический императив, который считался высшей движущей силой - бесчеловечное отношение к человеку, выраженное демонстрацией бессмысленного терпения. В городе регулировали поведение абсолютно всех граждан путем поощрения и наказания. При этом противники “спартанского порядка” наказывались самим обществом, презрение к ним было всеобщим и действовало сильнее, чем кнут надсмотрщика.
Ирония судьбы заключалась в том, что Спарта во имя одной единственной цели - создания несокрушимого и совершенного военного аппарата - пожертвовала всем, что делает жизнь людей привлекательной.
И проиграла. Причем таким же грекам. Рассказывают, что когда-то царь стал вызывать из объединенного войска представителей различных ремесел. Сначала попросил выйти из строя всех гончаров, затем всех кузнецов, затем плотников и строителей. Войска “союзников” поредели, а из спартанских рядов не вышел никто, потому что граждане города-государства умели лишь воевать.

Арнольд Тойнби рассказал и о многих других “задержанных” цивилизациях - то есть, “народах, у которых нет истории”. Неподвижность - вот их неизменное состояние, пока они живы. Подобные общества вынуждены пребывать в своем незавидном положении из‑за того, что всякая попытка изменить ситуацию означает гибель. И в конце концов, они гибнут - либо потому, что отважились все‑таки двинуться, либо потому, что окоченели, застыв в неудобной позе.

При этом для каждой из задержанных цивилизаций характерен очень высокий уровень техники. (И сегодняшний XXI век - еще одно доказательство). Цивилизации оставались статичными, тогда как техника совершенствовалась. Железный меч, стальной танк, подводная лодка, бомбардировщик или любая другая машина уничтожения иногда являются символом победы. Но не символом культуры.

- Проследив историю последовательных изобретений можно отчетливо видеть, что они сопутствовали не росту цивилизации, а надлому и распаду, - считает автор. - Все, что мы знаем о технике, начиная с первой дубинки до железной отливки, изобреталось множество раз самыми различными обществами, в разные времена и в разных местах. Изобретение не проводит четкой линии между двумя эпохами мировой истории. История техники, до сих пор не открывшая нам никаких законов общественного прогресса, все же открыла нам принцип, который стоит за прогрессом техническим. Принцип этот можно определить как закон прогрессирующего упрощения.
Египетское общество так и не вышло за рамки бронзового века, а майя - каменного. И ни одна из известных цивилизаций, кроме современной, не прошла путь из железного века в машинный. Но правомерно ли измерять ценность цивилизаций по этим параметрам и ставить тем самым нашу на самый высокий?
Даже если предположить, что техника является критерием роста, то что понимается под словом “развитие” в данном контексте? Следует ли думать о развитии как о достижении определенных материальных результатов?
Или же развитие предполагает духовное обогащение?
В таком случае, первые лук и стрела - гораздо больший триумф человеческой мысли, чем самая современная боевая установка. Передача речи по телефону не столь чудесна, как возникновение человеческого языка - без которого техника передачи звуков не имела бы вообще никакого смысла.

Проанализировав невероятное количество сохранившихся свидетельств и документов, историк доказал, что главной движущей силой любой цивилизации являются вовсе не указы фараонов, императоров, королей и постановления правительств (они-то как раз никакого значения не имеют) а “Закон вызова и ответа” - то есть, повторенный более двадцати раз в истории человечества факт, который определяет развитие.
Заключается этот закон в том, что когда природная или общественная ситуация ставят перед цивилизацией серьезную задачу, то дальнейшее развитие определяет именно вариант ответа на нее.
Вызов оптимален, когда простимулировав на успешный ответ, он включает инерционную силу, способствующую движению: от победы - к борьбе, от покоя - к движению. Чтобы сделать движение непрерывным, задать ему определенный ритм, должен возникнуть порыв, который вдохнет бесконечное стремление к смене одного состояния другим. Разовый, пусть и мощный, рывок недостаточен.
Хотя бывают и исключения. Если применить “Закон вызова и ответа” к мифу о Прометее, то что помогло герою одержать победу над Зевсом? Произошло ли это благодаря тому, что он похитил божественный огонь, чтобы помочь человечеству? Или этот поступок поставил Зевса перед необходимостью осознать трагические последствия своей косности и застоя? Или что могущественный бог был совсем не тем, чем хотел казаться?
В любом случае, это был порыв, который не только поставил на более высокий уровень человека, но и извлек самого Зевса из той мертвой зоны, в которой он застрял.

Как в мифах, так и в жизни адекватное решение снимает проблему, выводя общество на новый уровень развития. Если же нужный ответ не найден, то возникают аномалии, накопление которых приводит к упадку и, в итоге, к развалу.
Ведь человек достигает цивилизации не вследствие биологического дарования (наследственности) или легких условий географического окружения, а в ответ на вызов в ситуации особой трудности, воодушевляющей его на беспрецедентное до сих пор усилие.
Например, именно благодаря воздействию “стимула бесплодной земли” в свое время возникли такие цивилизации, как майя или андская. Последняя возникла не в том районе, который испанские завоеватели назвали земным раем, а в области, где из-за постоянной нехватки воды земледелие было невозможным без создания сложной ирригационной системы.
Китай до того, как на землях его зародилась цивилизация и преобразовала его, выглядел сплошным непроходимым болотом - в чем каждый может убедиться, совершив путешествие в долину Амура и Желтой реки.
Когда в древней Элладе греки оказались перед угрозой физического уничтожения огромной персидской армией, они смогли забыть все свои внутренние ссоры ради победы. Которая - в свою очередь - стала импульсом развития греческого искусства и философии, прославившей Афины на весь тогдашний (да и сегодняшний) мир.
И чему бы нам всем у них поучиться - так это решению “расового вопроса”. У древних греков было несомненное преимущество - к представителям любых национальностей они относились без предрассудков, и вступая в контакты с людьми, сильно отличающимися от них самих, эллины объясняли различия между собой и своими соседями воздействием среды на человеческую природу.

Ну а целом, развитие любых цивилизаций есть бесконечный процесс “вызовов и ответов”, который не может быть завершен. Поэтому когда цивилизация не находит достойного решения, она сходит с исторической сцены. Если же ответ найден, то общество, решая вставшую перед ним задачу, переводит себя в более высокое и совершенное состояние.

Более того, Арнольд Тойнби убежден, что отсутствие вызовов есть, по сути, отсутствие стимулов к развитию. Исторические примеры показывают, что слишком комфортные условия поощряют возврат обществ из цивилизаций в состояние примитивных. В дни своего расцвета они тучнеют и жиреют, а когда наступает неблагополучие, становятся малоподвижными и невосприимчивыми к невзгодам.
Цивилизации исчезают не потому, что исчерпали отпущенный им лимит времени и завершился их цикл, а из-за того, что угас их жизненный порыв. И чем глубже состояние, называемое “стабильностью” - то есть, чтобы все оставалось неизменным, тем скорее и решительнее система начинает расползаться, и столкновение с действительностью станет неизбежным. (Речь вовсе не проблемах, которые всегда есть и будут в любых обществах - согласно “теории обычной аварии” сложные системы регулярно переживают сбои)

Крах современной цивилизации происходит все по той же причине, что и несколько тысячелетий назад. Ведь ответы на любые вызовы всегда находит не общество в целом, а “творческое меньшинство” каждой из цивилизаций, которое ведет за собой инертное большинство - опираясь на его поддержку и пополняясь за счет его лучших представителей.
В своем исследовании Арнольд Тойнби определил, чем “правящее меньшинство” в распадающейся цивилизации отличается от “творческого меньшинства” в развивающейся.

- “В последовательности успешных ответов на вызовы, составляющих процесс роста, творческое меньшинство, его инициатива, энергия, решительность, обеспечивающие ему победы, появляется из людей с самым разным социальным положением, с разными идеями и идеалами. Это обязательно даже для такого строя, где власть является наследственной и ограничена узкой группой аристократии. Если же общество предстало перед проблемой, на которую не может успешно ответить ни одна из групп в рамках аристократического круга, творческий ответ приходит со стороны меньшинства из другого социального слоя. Ведь непрерывность роста предполагает, что в последовательной череде вызовов и ответов каждый вызов является для общества новым. Но если вызов каждый раз новый, то единственная надежда, что он встретит достойный ответ - в появлении нового меньшинства, способного направить свои скрытые и не востребованные пока таланты на решение незнакомой проблемы. Что до “правящего меньшинства”, то его социальная, душевная и духовная косность оставляет без ответа задачи, возникающие вновь и вновь. Но неспособное к действию оно не желает оставить поле битвы. Твердость позиции, которую не в силах изменить ход проигрываемого сражения - характерный признак распадающегося общества.”

Растущие цивилизации отличаются от примитивных обществ поступательным движением именно за счет творческого меньшинства. При любых условиях оно составляют лишь небольшой процент, но именно оно вдыхает в социальную систему новую жизнь.
А огромные массы народа так и не выходят из состояния стагнации, подобно примитивному обществу, пребывающему в постоянном застое. Поэтому от “творцов” требуется двойное усилие, чтобы остальные приняли решение: ведь население предпочитает довольствоваться беспомощным ожиданием последствий.

Что до “господствующего меньшинства”, то за исключением очень коротких периодов - типа эпохи Возрождения - оно всегда видело в творческих личностях угрозу своей “стабильности”. Поэтому над ними издевались, смеялись, изгоняли, пытали, сжигали и подвергали другим мучениям. “Но искра творческой силы заложена внутри нас, и даже звезды не могут повлиять на стремление человека к своей цели”.
И только время от времени наступает момент равновесия, когда все институты стабильны, умы озабочены поддающимися реализации идеями и когда государственный деятель, художник и поэт в гармонии с собой и с обществом трудятся на благо других. Все это свидетельствует о зрелости социальной системы, и, хотя в действительности встречается крайне редко, можно утверждать, что все остальные состояния общества - это пролог или эпилог.

Ну а потом между “ведущими” и “ведомыми” наступает разрыв, власть полностью переходит к “господствующему меньшинству”, стоящему над обществом и управляющему лишь силой оружия, налогами, штрафами и насилием, и цивилизация начинает распадаться.
При этом склонность к самообману того явления, что называет себя “системой”, всегда ставит ее в особенно невыгодное положение. Она отделяет себя от населения, и мало чему учится из накопленного человеческого опыта. Поэтому во времена серьезного кризиса режим всегда сталкивается с проблемой принятия решений, теряет контроль и в целом контакт с реальностью.
Распад незаметен изнутри - любой режим считает себя совершенством и не желает меняться. Бюрократы и политики хотят сохранить нагретые места, и пусть все будет по-старому: признается их “авторитет”, а система не расшатывается опасными и непривычными реформами. Они верят, что бессмертие институтов государства гарантировано. Парадоксальность этой веры подчеркивается тем, что наблюдатель, который может оценить ситуацию со стороны, ясно видит, что государство находится в состоянии агонии.
Да и само общество в своем большинстве также не желает признавать, что стоит на краю пропасти, поэтому готово воспринимать правительства как данность, которому не существует альтернативы. В крайнем случае народу кидается “кость” - в виде отставки премьер-министра, канцлера, председателя еврокомиссии или даже казни бывшего кумира страны.
Но это все - лишь кратковременная отсрочка. В истории любой цивилизации (и нынешней в том числе) наступает точка перелома, когда экономические трудности, моральная усталость и нетерпимость “господствующего меньшинства” к публичным проявлениям недовольства приводят к осознанию, что человеческие цели больше не могут быть реализованы в рамках существующих идеологий и институтов. Со стороны тех, кто боится перемен, в таких условиях репрессии - всегда единственный вариант.

И вот тогда на первый план выдвигается обездоленная часть социальной системы, которая в условиях краха цивилизации противопоставляет себя неизбежному при господстве насилия духовному упадку и вырабатывает новые ценности.
То есть, берет все “ответы” на себя.
Если привести как пример Древний Рим, то именно гонимые христиане в итоге создали мироустройство, просуществовавшее две тысячи лет. При этом “лидеров” и “организаторов” массовых протестов у них не было. (Если, конечно, не считать таковыми нищих рыбаков, отличающихся от своих последователей всего лишь большей смелостью)
До них были бездомные изгнанники, крестьяне, после воинского призыва в легионеры разучившиеся сеять и пахать, рабы, позже - еретики…
Мера страданий всех этих людей была различна, однако общим являлось то, что все они были ограблены и превращены в нещадно эксплуатируемых изгоев.

Перенесясь в день сегодняшний, мы увидим все абсолютно то же самое.
“Мы пришли сами” - этот девиз протестов в Хабаровске можно применять в целом к мировому бунту против системы. (За исключением, конечно “жизней черных” в США, где Amazon, Apple, Microsoft, Facebook и прочие корпорации платят сотни миллионов долларов за то, чтобы перенаправить гнев населения с себя и с так же спонсируемоей ими партии демократов. Впрочем,“толпа никогда не стремится к правде - она отворачивается от очевидности, не нравящейся ей, и предпочитает поклонятся заблуждению, если только заблуждение это прельщает)
Что касается так называемой “пандемии”, призванной по задумке ее организаторов так запугать людей, чтобы они и не думали выходит на улицы, то еще в 2019 году исследователи из университета Сантьяго и Лондона разработали математическую формулу распространения социальных бунтов. Они использовали эпидемиологическую математическую модель, которая делит население на три основных группы - “восприимчивых к инфекции, заразных и выздоровевших”. Потом они дополнили формулу фактором внешней силы, влияние которой существенно повысило динамику беспорядков.
Насилие же со стороны “господствующего меньшинства” в виде арестов, штрафов и прочих “дубинок” (последнее убежище некомпетентности) лишь усиливает то, что пытается уничтожить - то есть, всемирный протест. Что до “инструментов” наказания - полицаев, мелких бюрократов и так далее - то они являются такими же “нещадно эксплуатируемыми изгоями”. С той лишь разницей, что в отличие от выходящих на протесты, боятся это осознавать.

… В своем двенадцатитомной труде, который так и называется “Исследование истории”, Арнольд Тойнби много внимания уделил религии. Под этим явлением он понимал отношение к жизни, которое дает людям способность справиться с трудностями человеческого бытия, дав удовлетворительные ответы на фундаментальные вопросы.
К примеру, две древнейшие цивилизации - египетская и шумерская - родились на потенциально богатых землях. Но чтобы сделать их продуктивными реально, требовалось провести ирригационные работы. Которые и были проведены профессионалами, пусть и действующими от имени фараона или богов.

- Каждый раз, когда народ теряет веру, его общество подвергается социальной дезинтеграции и иностранной военной атаке. Цивилизация, которая пала в результате утери веры, затем заменяется новой, вдохновленной уже другой религией, - пишет Арнольд Тойнби. - История предоставляет нам множество примеров подобных замен: таких, как падение конфуцианской цивилизации после опиумной войны и подъем новой китайской коммунистической. Великий Рим погиб не в результате нашествия варваров, (они лишь завершили крах), а из-за внутренних распрей, борьбы за власть различных “группировок”, падения морали и исчезновения идеалов. К тому же, нищета превратила некогда свободных граждан могущественной империи в наемных рабов, лишенных чести и достоинства.

По мнению историка, судьба любой цивилизации зависит не только от наличия, но от качества религии - точнее, жизненной установки.

- “До недавнего времени существование западного мира определяли два плода нашего воображения: индустриальная система экономики и столь же сложная и запутанная политическая система, которую называют “демократией”, хотя на практике атрибуты власти находятся в руках небольшой группы политиков, судей и полицейских. У граждан должно создаться впечатление, что участвуя в выборах, они влияют на мировую экономику. На самом же деле система сделана так, что они не могут ничего контролировать, и их мнение не значит абсолютно ничего. Задача индустриальной системы заключается в том, чтобы максимально увеличивать производительную способность, перерабатывая сырье в определенные продукты и вовлекая в этот механически организованный труд большое количество людей. Поскольку развитие индустриальной системы опирается на успехи физических наук, вполне естественно предположить, что между индустрией и наукой была некая “предустановленная гармония”. Но вскоре научное мышление стало полностью организовываться индустриальным образом, в том числе, в тех областях, которые обращены к жизни и изучают различные формы человеческой деятельности. Индустриализация зашла столь далеко, что стала достигать патологических форм. Индивиды и коллективы, усилия которых полностью сосредоточены на превращении сырья в различные предметы потребления, склонны думать, что открытие и эксплуатация природных ресурсов – деятельность, ценная сама по себе. Независимо от того, насколько нужны человечеству результаты этих процессов. Готовность гончара превратиться в раба своей глины является столь очевидным распространенным заблуждением, что даже историческое исследование оценивается промышленными процессами. Удачливый бизнесмен - это тот, кто первым предвидит экономический спрос на тот или иной товар или услугу и начинает в связи с этим интенсивно перерабатывать сырье, используя рабочую силу. Причем ни сырье, ни рабочая сила сами по себе не представляют для него никакого интереса. Но известно, что обращение с людьми или животными как с неодушевленными предметами может иметь катастрофические последствия. Да и тот простой факт, что цивилизаций (и в их числе “великих держав”) было больше, чем одна, свидетельствует о неспособности ни одной из них стать полностью универсальной”.

Оценивая достижения цивилизаций, мы принимаем во внимание экономические, политические и религиозные интересы. На самом деле в истории действуют гораздо более мощные силы духовного характера, которые мы не обсуждаем, так как они не вписываются в понятие “научного языка”. Но именно от них зависит насколько привлекательна людям жизнь в той или иной цивилизации, может ли человек найти свое достойное место в ней. Они придают людям силы (или, наоборот, лишают их)
Описывая причины общественных катастроф на протяжении тысячелетий археолог и философ Лев Гумилев доказал, что направление деятельности людей в любой момент времени определяется такими глубинными пластами психики, как мироощущение. Которое, в свою очередь, может быть как положительным, так и отрицательным.
Хотя откровенное зло никогда не поведет за собой большое количество людей.
“Поэтому оно действует через обманутых дураков, которые уверены в своем праве не думать о том, что они творят, а действовать по чужой указке”.


Ирина Табакова

Уважаемые читатели!
В связи с тем, что по требованию финского государства счет издателя "Новости Хельсинки"
(European values) будет закрыт 20 января, у вас есть еще две недели, чтобы поддержать независимую прессу
и самих себя.
IBAN: FI84 1745 3000 1810 00
BIC: NDEAFIHH