- “Главной проблемой современности является равнодушие людей к самим себе, их подчинение трагической судьбе: “чему быть, того не миновать”. Они полагают, что идеал и цель находятся где-то за облаками, в прошлом или в будущем - там, где их найти нельзя. И это оказывается самым серьезным просчетом, так как совершенно игнорирует наш потенциал, - утверждает социолог Эрих Фромм в исследовании “Человек для себя”. - Заброшенные в мир в случайное место и в случайное время, мы оказались вытесненным из него опять-таки случайным образом. Появление самосознания, разума и воображения сделало людей аномалией, причудой вселенной. И самая поразительная черта нашего поведения - это невероятная глубина страсти и проявления человеческих сил”.

Если бы люди были “чистыми интеллектами”, лишенными телесной оболочки, то цель их существования была бы достигнута много тысячелетий назад. Ведь благодаря скорости “просчитывания” никакие решения не занимали бы столько времени.
Неизвестно, как наше общество выглядело бы сейчас - когда любая “цель” не подвергалась бы сомнению и принималась как данность. Хотя она могла быть как реальной, так и выдуманной - в результате патологии или поломки.

Но кроме ума, у нас существуют еще и чувства. Это сочетание, которое мы называем разумом - и благо, и проклятие человека одновременно.
Нomo Sapiens не может жить, просто воспроизводя свой вид - он должен жить сам. Человек - единственное существо, которое способно испытывать скуку, недовольство, для него собственное существование является проблемой, от которой он не в силах уйти. Любая достигнутая им ступень развития кажется недостаточной и ввергает в замешательство.
Но это же самое чувство толкает его к новым поискам и решениям. Он принужден двигаться вперед с бесконечными усилиями, расширяя пространство своего знания.
Он может усыпить свой разум различными идеологиями, попытаться отделаться от внутреннего беспокойства, уходя с головой в развлечения или какое-нибудь дело, но все равно останется неудовлетворенным, испытывающим тревогу и беспокойство.

Человек всегда одинок, но в то же время опутан многочисленными связями.
Он никогда не перестает удивляться и задаваться разными вопросами. Стремится то к власти, то к любви, то к разрушению, рискует собственной жизнью за религиозные, политические, гуманистические идеалы…
У всех этих тревог есть единственное решение - осознать свою заброшенность во вселенной, безразличной к его судьбе, понять, что не существует никакой силы, которая решила бы проблемы за него.
И это как раз то условие, которое вынуждает человека развивать свои возможности.

Мы поражаемся, какие страсти - по своей силе превосходящие даже инстинкт самосохранения - порой владеют индивидами или целыми обществами, как легко они обманывается “мирским” содержанием идеологий.
Но разве не очевидно, что фанатизм, с которым преследуются те или иные цели, подобен религиозному?
Для большинства современных людей картина особенно обманчива, так как объектом их поклонения оказываются некие безликие системы, что с одной стороны является не чем иным, как идолопоклонством, а с другой - становится причиной неврозов и иррациональных побуждений.

Когда нам говорят, что идеалы или религиозные чувства ценны сами по себе - это ошибочно, да и опасно. Ведь это заставляет видеть в общественных институтах “доброго волшебника” и испытывать к “руке дающей” особую преданность и вечный страх ее потерять.
Зато по отношению к самому себе человек чувствует то же самое, что мог бы испытывать какой-либо чемодан на прилавке магазина, который постарался бы выглядеть как можно “привлекательнее”, чтобы получить более высокую цену. Чемодан, проданный по самой дорогой цене, будет ликовать, поскольку для него это будет означать, что он оказался самым “стоящим”. А непроданный останется грустным и страдающим от сознания своей никчемности.
Такая же печальная участь постигает и людей, которые хоть прекрасно выглядят и очень нужны, но считают, что они “вышли из моды”. Подобно чемоданам, они стремятся быть “в моде” на рынке личностей, поэтому должны знать, какие пользуются наибольшим спросом.
Их самоуважение зависит от условий, которые они не могут контролировать.
Если они добиваются успеха - высокого поста или богатства, то осознают себя “достойными”, если же нет - считают себя неудачниками и даже ничтожествами. Хотя подобная “ценность” совсем не зависит от их человеческих качеств.

Точно так же разница между людьми сводится к общему элементу - рыночной цене.
Их индивидуальность, то, что в них есть своеобразного, уникального, цены не имеет и считается балластом.
Да и само слово “своеобразие” стало синонимом слова “странность”, а “равенство” - эквивалентом взаимозаменяемости и безразличия (в прямом смысле - “без различия”).
Большинство тестов “на интеллект” измеряют отнюдь не способности к рассуждению и пониманию, а всего лишь уровень быстроты адаптации к той или иной ситуации. В частности, тот, кто хочет пробиться “наверх”, должен принадлежать к большой организации, а способность “раствориться” в ней является его основным достоинством. Люди рассматривают свои силы и возможности как товар - “Я таков, каким вы хотите меня видеть”.
Предпосылка подобной ориентации - пустота, отсутствие каких-либо особых качеств. При подобном “мэйнстриме” не развивается нечто, потенциально присутствующее в человеке.
Если, конечно, не допустить, что у части индивидов их сущность и есть “ничто”.

В отличие от этого, у развитого человека уверенность возникает в результате понимания, что он сам - источник своих сил: “Я есть то, что я делаю”.
И его гордость оправдана. Благодаря своему разуму Нomo Sapiens построил материальный мир, где действительность превзошла все видения сказочников. Он подчинил себе физическую энергию, которая позволила обеспечить достойное существования.
Силой любви человек смог пробиться сквозь стену, а силой воображения представил себе еще не существующие вещи и начал их создавать.

Но постепенно мы увязли в сетях придуманных нами же средств - механизмов, электронных систем и таких ничего, в общем-то, не значащих понятий, как “государство”, “нация” или “деньги” - потеряв представление о единственной цели, для которой они предназначены - человеке как таковом.

Великие писатели до конца XIX века затрачивали огромные усилия на описание того, какой должна быть личность. Но с начала XX-го упор стал делаться на критическом анализе человека и общества.
Не может быть никаких сомнений в том, что критика имеет чрезвычайную важность и служит условием всякого усовершенствования. Но отсутствие представлений о “лучшем” человеке оказало парализующее воздействие на веру в себя.
И сколько бы современное общество ни акцентировало внимание на счастье личности и ее интересах, оно приучило человека к мысли, что вовсе не его счастье (или, используя богословский термин, спасение) является целью жизни, а служебный долг или успех.
В итоге утратилось само понятие жизни - как искусства. Сегодняшние люди полагают, будто школа необходима для овладения чтением и письмом, институт гарантирует возможность стать архитектором и инженером, но сама жизнь - дело столь простое, что и учиться здесь нечему.

Но возможно ли вообще выработать такие ценностные суждения, которые были бы объективно правильны для всех людей и при этом созданы самим человеком, а не превосходящим его авторитетом?
Если авторитет основан на уважении и компетентности, то да. В этом случае не надо ни запугивать других людей, ни вызывать их благоговения. Рациональный авторитет не только допускает, но требует оценки и критики, его приемлемость зависит от его действенности. При этом он всегда носит временный характер.
К примеру, пока мы сидим в кресле дантиста, именно он для нас - высший авторитет. Но когда мы встречаемся с ним же на улице или в кафе, обсуждая не зубы, а проблемы мироздания, то мы с ним равны. При полете на самолете главным для нас становится пилот (по крайней мере, мы еще верим в это), потом машинист поезда и, наконец девушка с ресепшн отеля, которая может выдать как ключи от номера с видом на стройку, так и на море.

Источник же авторитета иррационального - власть над людьми. Эта власть может быть физической или духовной, абсолютной или относительной, но всегда обусловлена тревогой и беспомощностью подчиняющегося ей человека.
Сила и страх - вот то, на чем строится иррациональный авторитет. Критика его не только недопустима, но попросту запрещена.
“Правила”, “законы” и “нормы” всегда превалируют над интересами конкретного человека.
Решения “авторитета” не могут и не должны подвергаться сомнению. Только он обладает привилегией миловать, осуждать и наказывать. Приговор его окончателен, поскольку он выше человека и обладает недосягаемыми мудростью и могуществом.
Как один из примеров - судья, в “демократических” обществах избираемый и теоретически не стоящий выше других сограждан. Но хотя сама персона судьи не обладает никакой сверхъестественной властью, отношение к его должности окрашено древней покорностью перед карающим божеством.
Все то же самое относится и ко всем прочим “решениям”, принятыми государственными, правительственными или международными организациями.
Яркой иллюстрацией является роман Кафки “Процесс”, где главный персонаж арестован за преступление, о котором он ничего не знает, и пытается оправдаться перед таинственным “судом”, законы и процедуры которого ему неизвестны. Он испытывает чувство вины и упрекает себя за то, что не угодил, хотя “авторитет” настолько вне досягаемости, что человек даже не может узнать, в чем его обвиняют.
Именно на этом и держится “могущество” любой власти. Ведь если бы не страх и эмоциональное подавление, то люди бы быстро поняли, насколько она глупа и некомпетентна.

Будучи физическими существами, мы подвластны силам - силе природы и силе человека. С одной стороны, физическая сила может лишить нас свободы и убить. С другой - наш разум ей не подчиняется. Но если человек беспомощен и испуган, то страдает и его разум, поэтому поступки становятся беспорядочными.
При этом парализующее действие основано не только на страхе, но в равной мере на обещании того, что “власти” могут защитить и позаботиться о “слабых”, которые этой силе подчиняются.
И даже если человек умен, он приемлет то, что называют “истиной” властвующие над ним. Он становится подвержен предубеждениям и суевериям, потому что не способен подвергнуть сомнению правильность причин, на которых основаны ложные воззрения.
Его собственный голос не в силах позвать его обратно к себе, потому что человек утратил способность слышать его.
Подчинение человека подобному сочетанию угрозы и обещания и есть его истинное падение.

Впрочем, хоть доминирующая сила, называющая себя “властью”, и пыталась всегда выглядеть реальной, история доказала, что она - самое ненадежное из всех человеческих вымыслов.
Люди - не машины, для использования которых пишутся те или иные инструкции.
Они наделены энергией и организованы так, что в той или иной ситуации вырабатывают ответные реакции на воздействие внешних условий. К примеру, насилие всегда вызывает бунт и заканчивается свержением “власти” (в обществе) или уничтожением противника (в частной жизни).
Ведь если бы люди адаптировались путем изменения собственной природы и приспособились только к одному виду условий, то зашли бы в тупик, тем самым сделав невозможной историю.
С другой стороны, приспособление к любым условиям вообще - без противодействия даже тем, что противны природе - тоже привело бы к исчезновению истории.
Вся человеческая эволюция основана на сочетании адаптационных способностей и устойчивых качеств, которая заставляет нас никогда не прекращать поиск условий, которые наилучшим образом обеспечивают наши внутренние потребности.

…В гуманистической этике - так же как и в авторитарной - можно выделить формальный и содержательный критерии. Содержательный состоит в том, что добродетель заключается в выполнении человеком обязательств перед самим собой, а порок - в причинении себе вреда. Ведь способность прислушиваться к себе - самое главное в способности слушать других, а быть в мире с самим собой - необходимое условие для отношений с другими людьми.
Критерий формальный базируется на принципе, что только сам человек - а не отчужденная от него власть - может определять, что порочно, а что добродетельно. Аристотель использовал этот термин для обозначения некоего “наивысшего” качества деятельности, посредством которой реализуются способности, свойственные человеку. Он проводил аналогию с Олимпийскими играми: “Подобно тому как на олимпийских состязаниях венки получают не самые красивые и сильные, а те, кто участвует, так и в жизни - прекрасного достигают те, кто совершает поступки”. Добродетель тем самым есть развертывание возможностей, стремление к совершенствованию своей природы, то есть, стремление к наиболее человеческому существованию.

Человек обязательно должен любить то, ради чего трудится, и трудиться ради того, что любит. При этом любовь нельзя отделить от ответственности - не “долга”, возложенного извне, а ответа на чью-то потребность. Ведь все люди нуждаются в помощи и зависят друг от друга больше, чем они хотят представить.
Не менее важен и интерес - к людям, животным, растениям, явлениям или феноменам. Именно любопытство стимулирует процесс мышления, которое без него делается бесплодным и бесцельным. Едва ли какое-то научное открытие было бы сделано, если бы оно не побуждалось в первую очередь интересом.
Кроме того, нужно видеть реальность такой, какая она есть и рассматривать ее в целостности. Ведь если наблюдатель изолирует лишь одно свойство, не видя целого, он не сможет должным образом понять даже ту характеристику, которую изучает.
Кстати, именно в этом изначально заложен крах всех технологических “инноваций”, компьютеризации и цифровизации. Ни одна машина или электронная система не способны увидеть картины целиком, так как не обладают разумом и не способны мыслить.

… Нет более гордого заявления, чем сказать: “Я буду поступать по совести”.
На протяжении всей истории люди отстаивали принципы справедливости, любви и правды, сопротивляясь любому давлению, направленному на то, чтобы заставить их отказаться от того, что они знали и во что верили. Писатели, философы и ученые действовали по совести, когда обличали государство, предсказывая ему падение из-за развращенности и несправедливости…
Если бы не совесть, человечество давно бы остановилось.
При этом ее нельзя измерить и оценить в денежном выражении. На вопрос, что это такое, философская литература дает множество ответов. Цицерон и Сенека говорили о совести как о внутреннем голосе, который обвиняет (или оправдывает) наше поведение в соответствии с его этическими качествами. В схоластической философии совесть считается законом разума. Английские писатели подчеркивали наличие у человека “морального чувства” - понимания правильного и неправильного - основанного на том, что сам человеческий разум находится в гармонии с космическим порядком.

С точки же зрения психологии, совесть - это оценка нашего поведения как человеческих существ. Но нечто большее, чем просто знание в области абстрактного мышления.
Это наша реакция на нас самих плюс содержание морального опыта, к которому мы пришли самостоятельно или узнали от других и сочли правильным.
Поэтому поступки, мысли и чувства, наносящие вред нашей цельной личности, вызывают ощущение неловкости и дискомфорта, которые мы называем “угрызения совести”.

Трагичность ситуации заключается заключается в том, что совесть слабее всего тогда, когда индивид больше всего в ней нуждается. Умение прислушиваться к ней затруднено всей массовой современной культурой. Мы постоянно окружены шумом мнений и идей, отовсюду на нас обрушивающихся: с экранов компьютеров, из газет или пустой болтовни. Мы слушаем кого угодно, но только не себя. Мы предпочитаем самую неприятную компанию, самые бессмысленные занятия… Похоже, мы сильно опасаемся перспективы оказаться с собой лицом к лицу.
Кроме того, мы не осознаем, что нас беспокоит именно совесть. Мы можем чувствовать тревогу, вялость, усталость или даже считать, что заболели.
Но когда искреннее, хотя и неосознанное чувство делается слишком сильным, оно начинает выражаться в интенсивном ужасе из-за напрасно потраченной жизни и упущенного шанса использования своих способностей.

Любой человек стремится к тому, чтобы быть одобренным близкими.
Современный индивид желает быть принятым абсолютно всеми.
Но в итоге делается полностью зависимым от внешней силы, перестает заботиться о собственном существовании и чувствовать ответственность за него.

Мы делаем себялюбие нормой поведения, хотя на первый взгляд все пронизано табу на него. “Не будь эгоистом” - вдалбливают миллионам детей, поколение за поколением. Одновременно с этим пропагандируется прямо противоположная идея: “помни о своей выгоде и удовольствии”.
Но не о радости. Ведь суть таких понятий как “удовольствие” и “радость” различна и отчасти даже противоречива.
Основатель гедонической ветви древнегреческой философии Аристипп утверждал, что цель жизни в наслаждении - моральном или физическом.
Но оно ассоциируется с непосредственным переживанием и поэтому является чисто субъективным. На протяжении тысячелетий масса индивидов находят удовольствие в пьянстве, в обогащении и в причинении страданий людям, оправдывая себя тем, что “мне это нравится”.
Но можно ли руководствоваться мотивом, одинаковым для животного и человека, для преступника, для здорового и больного?

Одна из первых попыток пересмотреть эту традицию была сделана Эпикуром, считавшим, что “истинное” удовольствие заключается в спокойствии ума и отсутствии страха. Впрочем, использование ощущения как мерила не позволило ему преодолеть основную трудность: соединить субъективное чувство удовольствия с объективным критерием его “правильности” или “неправильности”.
Аристотель убеждал, что субъективное ощущение удовольствия вообще не может быть критерием добродетельных поступков и тем самым их ценности: ведь “если людям с порочными наклонностями что-то доставляет удовольствие, не надо думать, что это доставляет его кому-либо, кроме них”.
Спиноза считал, что “удовольствие есть переход человека от меньшего совершенства к большему, а неудовольствие, наоборот, от большего совершенства к меньшему. Удовольствие не является целью жизни, но неизбежно сопровождает продуктивную деятельность”.

Для древнегреческих философов именно невежество было источником порочности.
В современном же обществе идея ничтожества и бесполезности обыкновенных людей нашла выражение в системах, где государство или “общество” стало высшей властью. Пропаганда утверждает, что сама природа человека заставляет его быть враждебным, завистливым, ревнивым и ленивым - если только эти качества не обуздываются страхом, то есть, правилами, инструкциями и законами.
Согласно этой концепции, человек должен быть собственной “сторожевой собакой”, признать, что его природа греховна и использовать силу воли для борьбы с врожденными “порочными” тенденциями.

Властные садисты уверяют - себя и всех остальных - что они просто обладают сильным чувством долга. Вполне вероятно, что в большинстве случаев они, действительно избавлены от знания о том, что делают. Но вытеснение разрушительного импульса из сознания отнюдь не означает его уничтожения.

Психологические исследования доказали, что люди различаются по степени их общей деструктивности - независимо от того, направлена ли она на себя или на других. У тех, кто не испытывает враждебности к себе, не наблюдается и ненависти по отношению к другим - за исключением естественной реакции на угрозу жизни или свободе.
Поэтому степень иррациональной разрушительной энергии пропорционально той, в какой заблокировано развитие способностей человека. Ведь когда тенденция жизни тормозится, энергия, не получившая выхода, трансформируется в разрушающую.

Стремление к уничтожению - это всегда результат непрожитого и источник разнообразных проявлений зла. Это следует из самой человеческой природы, из принципа, согласно которому способность действовать создает потребность в использовании этой способности, а неудача в использовании - ведет к дисфункции и несчастью.
Проверить это можно легко на физиологических функциях. Мы способны ходить и двигаться, поэтому когда по каким-то причинам встречаемся с препятствием в реализации этой способности, получаем серьезный физический дискомфорт.
Человек, будучи живым существом, не может не желать жить, и единственный способ преуспеть в этом - использовать свои силы, тратить те способности, которыми он располагает.

Но что, если индивид считает, что совершенно счастлив, хотя в действительности это не так? Когда рабы не осознают, что страдают от своего положения, то может ли сторонний наблюдатель выступать против рабства? Если современный человек настолько хорошо притворяется, что счастлив, разве это не значит, что мы построили лучший из возможных миров? Разве иллюзии не достаточно?

На самом деле, счастье, как и несчастье - это более, чем состояние ума. Это выражение состояния всего организма, личности в целом. Поэтому счастье связано с продуктивностью, интенсивностью чувств и мышления. Это не цель сама по себе, а переживание, сопровождающее возрастание сил.
Несчастье же всегда означает ослабление этих способностей и функций.
Нашему телу труднее обмануться, чем уму. Осунувшееся лицо, вялость, усталость или головная боль - все эти ясные признаки несчастья являются следствием паралича психических и эмоциональных возможностей.

Голод, жажда, потребность в сне и движении являются физиологическими потребностями. Но субъективно необходимость удовлетворить их воспринимается как желание, и если оно не получается какое-то время, ощущается мучительное напряжение.
К примеру, когда голодный индивид поел, то он чувствует satisfaction (от латинского “satis-facere” - “делаться достаточным”). Но после определенного предела дальнейшее насыщение становится болезненным.
Хотя часто человеку может казаться, будто желание поесть порождено требованиями тела, он даже испытывает сильный голод… который вызван не нормальной физиологической потребностью, а стремлением заглушить тревогу или депрессию. Стремление напиться часто является следствием не жажды, а все тех же психологических проблем.
Любые подобные желания похожи на нормальные, так основаны на отсутствии или недостатке чего-то. Но если в первом случае нехватка коренится в химических процессах в организма, то во втором она - результат психической дисфункции. При этом в обоих случаях дефицит вызывает напряжение, а “насыщение” приносит недолгое удовольствие.
Все другие желания, не принимающие форму телесных потребностей, например, страстное стремление к власти или влечение к подчинению, зависть или ревность также порождаются ущербом или искажением личности.

Ритмичные от природы потребности - жажда, сон и так далее - удовлетворяются и появляются вновь, только когда снова возникает физиологическая потребность.
В отличие от них, стремления нерациональные ненасыщаемы никогда.
Желания завистника, садиста или алчного миллиардера не исчезают с их выполнением, так как они сами возникают из внутренней неудовлетворенности.
Для индивида это превращается в проклятие. Он не находит спасения от страхов, воображая, что все большая степень удовлетворения излечит его жажду.
Но это бездонная пропасть, а надежда на облегчение - мираж.

При этом самым пугающим в современном обществе является тот факт, что средства достижения подобных “целей” занимают все больше и больше места, в то время как они сами делаются чем-то призрачным и нереальным.
Люди трудятся, чтобы заработать деньги и с их помощью получить удовольствия. Труд рассматривается как средство, а удовольствие - как цель.
Но что происходит на самом деле? Зарабатывая больше денег, люди используют их, чтобы сделать еще больше денег, а цель - наслаждение жизнью - теряется из виду.
Люди изобретают приспособления, которые дают им больше времени. Потом они употребляют сэкономленное время на то, чтобы в спешке сэкономить еще время, и в конце концов настолько истощают свои силы, что уже не могут использовать ничего.
Мы имеем самые замечательные инструменты и средства, какие только когда-либо имел человек. Но мы не останавливаемся, чтобы спросить: для чего они?

В результате такого искажения все делается абстрактным, нереальным, похожим видения наркомана. Поэтому для большинства индивидов выходом становится принятие какой-либо “веры”, в которой они топят себя и свои сомнения.
При этом утверждение “Credo quia absurdum est” (“Верую ибо абсурдно”) “психологически совершенно справедливо. Ведь когда кто-то высказывает нечто вполне разумное, то это, в принципе может сделать любой. Если же он делает заявление, абсурдное с рациональной точки зрения, то тем самым он показывает, что обладает магической силой, что ставит его выше среднего человека.
Следствием всех этих противоречий является растерянность, замешательство и беспомощность индивида. Он живет по принципу самоограничения, а мыслит с точки зрения своекорыстия. Он полагает, что действует в своих интересах, но утаивает от себя тот факт, что теряет себя. В итоге растет число тех, кто находится под очарованием лозунгов, проповедующих веру в “рай успеха”.
Но которым все, что они делают, кажется напрасным.

“Аналитики” и “эксперты” не видят, что пустота и бессистемность индивидуальной жизни, отсутствие веры в себя и в человечество привели к эмоциональным и психическим нарушениям, которые сделали людей неспособным даже на обеспечение своих физических потребностей.
И хотя предсказания гибели человечества делаются сегодня со все возрастающей частотой, ни хороший, ни плохой исход не является автоматическим или предопределенным.
Он зависит только от наших способностей воспринимать себя всерьез, желания встречать лицом к лицу проблемы, от мужества, решимости и от веры в себя - как главного условия нашей способности что-то обещать, которое и является одним из условий человеческого существования.

Считается, что вера - это состояние пассивного ожидания осуществления надежды.
Это не так. Она является выражением внутренней активности и результатом наших собственных переживаний.
Так, “верить” в другого человека - значит полагаться на его надежность и неизменность его основополагающих установок. Этот “другой” может, конечно, менять свои взгляды, но его способность уважать человеческое достоинство должна быть частью его личности, не подверженной переменам.

Подобным же образом мы верим в себя. Мы осознаем существование ядра нашей личности, которое неизменно и которое сохраняется, несмотря на обстоятельства и некоторые изменения наших мнений и чувств.
Мы верим в мысль, потому что она - результат наших собственных наблюдений и размышлений.
Мы верим в возможности других, собственные возможности и возможности человечества в целом, потому что наблюдаем силу нашей способности мыслить и любить.

Ирина Табакова

Дорогие друзья!
Так как счет издателя "Новости Хельсинки" (European values) по требованию финских бюрократов закрыт, вы можете перечислить любую сумму на тот счет, который еще работает:
IBAN FI25 1820 3000 0185 31 BIC NDEAFIHH
Nordea Bank Finland

Наша новая книга "Постгуманизм" уже сверстана - нужны только средства на ее печать: 20 000 евро