Эпоха машин и технологий - время величайшего социального эксперимента, который когда-либо в истории был осуществлен, и он провалился. “Прогрессивное” индустриальное общество - мир безрадостных удовольствий, где хронически несчастные люди страдают от одиночества и страхов, зависимы и униженны, склонны к разрушению и изо всех сил “убивают время”, которое они постоянно пытаются сэкономить.

Мы считали, что промышленный “прогресс” - то есть, замена механической, потом ядерной энергией физической силы животного и человека, а затем и разума Homo Sapiens электронной машиной - приведет к неограниченному производству и, следовательно, к неограниченному потреблению, что техника сделает нас всемогущими, а наука - всезнающими. Мы были на пути к тому, чтобы стать богами, высшими существами, способными создать “дивный новый мир”, используя природу лишь в качестве строительного материала для своего творения.

- “Когда цепи феодализма были разбиты, свободный от всех оков человек мог делать то, что хотел. Или думал, что мог. Пусть это было справедливо лишь для высших и средних классов, их успех вселял в остальных веру в то, что эта новая свобода в конце концов распространится на всех членов общества. Предполагалось, что богатство и комфорт в итоге принесут нам безграничное счастье. Но “большие надежды” потерпели крах, и это нанесло человечеству невосполнимую травму”. Философ и социолог Эрих Фромм в исследовании “Иметь или быть” подробно описал: почему личности стали винтиками

Для практичного потребителя машинной эпохи все имеет свою “естественную причину”: ссылаться на демонов уже невозможно. Но человеческое сознание формировалось в течение длительного периода истории, когда люди чувствовали свою относительную защищенность, просто принимая те или иные явления как нечто само собой разумеющееся. Поэтому в период краха цивилизации современного индивида охватывает неопределенный страх. Да и кто знает, может быть, по ту сторону рациональности действительно скрывается нечто?

В исследовании “Смысл тревоги”, которую теоретик гуманитарной психологии Ролло Мэй опубликовал в 1950 году, он утверждает, что тревога возникает тогда, когда перед человеком раскрываются новые возможности. На протяжении всей истории прослеживается тесная взаимосвязь тревоги с творчеством, оригинальностью и сообразительностью. (И это относится не только к человеку. Рыбаки, перевозившие живую сельдь из Северного моря, в какой-то момент увидели, что в резервуарах она становится вялой и несвежей. Тогда кто-то предложил запустить в резервуар пару хищных зубаток. Испытывая смертельную опасность, сельди быстро стали более активными и здоровыми).

По мнению автора, тревога есть переживание Бытия, утверждающего себя на фоне Небытия, к сфере которого относится все, что ограничивает или разрушает: например, агрессия, утомление, скука.

Тревога вездесуща. Но у нее есть цель - защита от опасностей, которые угрожают нашему существованию или ценностям, которые мы отождествляем с ними. Этого нормального беспокойства никак нельзя избежать - если только ценой апатии или замораживания чувств.

Больше, чем сто лет назад итальянский писатель Альдо Палаццески написал роман “Кодекс Перела”. Главный герой - человек-дым - был ничто, хотя смог создать публичный образ и завоевать авторитет - плод коллективного воображения. Но когда общество потеряло доверие, он растворился в воздухе. Этот сюжет - наша реальность, - пишет экономист Роберт Шиллер в книге “Иррациональный оптимизм: как безрассудное поведение управляет рынками”. Жилищный и фондовый рынки достигли фантастического уровня лишь потому, что люди никогда не проверяли их на прочность.

“Теория хаоса” - раздел математики, изучающий нелинейные петли обратной связи - лучше, чем что-либо еще объясняет так называемый “рост” жилищного и фондового рынка. Компании обещают инвесторам обеспечить большую прибыль. В действительности деньги вообще не вкладываются в какие-либо реальные активы. Вместо этого первоначальным инвесторам выплачивают обещанную прибыль из денег, полученных у второй волны, а тем - из средств, собранных у третьей волны и так далее. “Успех” здесь зависит от способности отвечать интересам маргинальной аудитории, которая не заинтересована в глубокой проработке материала. В такой среде особым спросом пользуются советы по инвестированию.

Но все же в глубине души мы знаем, что стоимость акций, квартир и домов слишком высока, и это смущает. Не получив ответов от “больших умов”, многие склоняются к тому, чтобы заменить их “мудростью” рынков и таким образом понять настоящее и будущее.
Хотя прежде, чем предположить, что рынок расскажет нам правду о новой эре, следует поразмышлять над реальными факторами, определяющими движение рынка. А также о том, как это движение влияет на экономику и нашу жизнь.

Именно способность сосредоточить внимание - одна из характерных особенностей разума, и никто в действительности не понимает, как это удается мозгу. Но если оглянуться и посмотреть на самые серьезные ошибки, совершенные человечеством в прошлом, то окажется, что все они возникали из-за неспособности сосредоточиваться на деталях.
Так называемое “мнение большинства” никогда не являлось показателем истины - ведь “общественный фокус” не позволяет видеть детали, на которые отдельные люди обращают внимание.

Но при этом “мнение большинства”

Сингулярность - или чрезвычайное ускорение технических средств - сравнима с возникновением на Земле человека, так как порождает такие же радикальные изменения. Развитие электронных систем становится в принципе неуправляемым и необратимым, просчеты компьютеров - настолько быстрыми и сложными, что оказываются недоступными пониманию. Сутью сингулярности является именно ее нечеловеческая природа. Когда она произойдет, эра Homo Sapiens закончится. Но если сингулярность нельзя ни предотвратить, ни ограничить, то насколько неприятными могут оказаться последствия?

Одна из опасностей - физическое истребление человеческого рода. Но это, возможно, не самое страшное. В постчеловеческом мире будет еще полно ниш, где потребуется автоматика, эквивалентная человеку: встроенные системы в автономных устройствах или осознающие себя роботы в низшей функциональности крупных организаций. Некоторые из этих человеческих эквивалентов могут быть использованы всего лишь для обработки сигналов (“пограничник” и “полицай”, к примеру, или “привитый” - “непривитый”). Другие станут настолько зацикленными на какой-то одной теме - борьба с “пандемией”, рост “экономики” или “углеродная нейтральность”, что в человеческое время их принудительно лечили бы от навязчивых состояний.

Во время сингулярности выбрасывание на свалку всех прежних правил происходит в одно мгновение, и нет ни малейшей надежды его остановить. Случаются события, которые, как считалось ранее, могли произойти “где-то через миллион лет” - если вообще могли.

“Конечно, сделать невозможным причинение зла - тоже зло для многих людей, которые очень несчастны без несчастья других. Но пусть уж они будут несчастны”.
Станислав Лем

Трудности - неотделимая часть жизни: земные организмы начали создавать их друг другу задолго до появления людей. Растения научились вырабатывать вещества, мешающие расти соседним, львы - загонять антилоп в места, откуда невозможно стремительно убежать. Но среди всех живых существ только человек старательно изобретает проблемы представителям своего же вида. Более того, для очень многих двуногих именно их создание становится не только основной деятельностью, но и смыслом жизни.
С другой стороны, основатели гуманизма утверждали, что препятствия существуют именно для того, чтобы мы учились их не терпеть, а преодолевать.

Найти причину проблемы – значит наполовину решить ее. Эта аксиома верна и в отношении того, что не относится к стихийным бедствиям или законам природы, а создано искусственным путем. Исследователи разделили все подобные трудности на три вида. Самыми первыми появились деструктивные - то есть, разрушающие. Они настолько примитивны, что наверное, еще клетки первичного бульона портили друг другу жизнь.

С развитием сложности появились такие трудности, как диагностирующие и конструктивные. Последний тип ученые еще называют развивающие. К примеру, млекопитающие и птицы не только кормят и согревают птенцов или зверят, но и обучают их тому, что может ждать впереди, специально создавая трудности. Мышка “натаскивает” детей на очень нелегкие поиски сыра и на то, как прятаться от кошки. Та, в свою очередь, преподает котятам уроки лазанья по деревьям, периодически давая возможность оттуда свалиться - конечно, со страховкой и не очень свысока. И звери, и люди создают детям подобные ситуации для того, чтобы в будущем они смогли избежать опасности. И хотя “учителя”, естественно

Если разобраться, как сегодняшняя технологическая система действует на человека, то выяснится, что она запрограммирована по двум принципам. Первый заключается в том, что если нечто технически возможно, это должно быть сделано - даже если оно уничтожит всех. Этот принцип отрицает все ценности, развитые гуманистической традицией, а основой этики становится компьютерная программа. Принцип второй - максимальная производительность, которая относится и к людям. Считается, что социальная машина работает эффективнее, если индивиды урезаны до чисто количественных единиц. Такими единицами легче управлять с помощью бюрократических правил, так как они не создают проблем. Чтобы достичь подобного результата, людей надо лишить индивидуальности и научить идентифицироваться не с самими собой, а с корпорацией, организацией или государством.

Эта “система” может показаться эффективной, если учитывать только показатели “на входе и на выходе”. Но если принять во внимание воздействие этих методов на человеческие существа в системе, то обнаружится, что им тоскливо, тревожно, они подавлены и напряжены.
Когда социальные условия приводят к существованию людей-автоматов, то результатом всегда будет стремление к мертвому.

Есть много индивидов, которые живут насилием, ненавистью и разрушением. Но только самые тяжело ущербные среди них открыто провозглашают свои истинные цели

“И пусть искусство не может, как бы нам этого ни хотелось, спасти нас от войн и лишений, зависти, жадности, старости или смерти, оно может хотя бы придать нам сил”.
Рэй Брэдбери

Легенды и мифы кажутся причудливыми вымыслами, где не существует границ естественного и сверхъестественного. Весь этот перемешанный мир гармоничен и упорядочен, хотя и абсолютно неподвластен “научной” догме. Но когда мы изгнали из своего сознания нимф, русалок и ветер, который знает о местонахождении царевны лучше, чем поисковик гугл, то сломали экологический принцип, заложенный в “сказочном” мировоззрении. Вместе с исчезнувшими духами лесов, гор, рек и морей пропало то чувство, которое заставляло беречь каждое дерево, ручей, цветок или птицу. А без одушевленности так ли важно, что у нас много программистов, технологий и машин?


Английский философ Фрэнсис Бэкон в XVII веке в эссе “О мудрости древних” писал о том, что мифы, легенды, предания и сказки в поэтической форме хранят древнейшую философию: моральные законы и научные истины. Ведь источником знаний, критерием и единственным содержанием науки всегда является только опыт.

“В лице Дедала, персонажа гениального, но гнусного, древние изобразили и мудрость механического искусства, и все то недозволенное, преследующее дурные цели, что существует в машинах. В легендах Дедал за убийство своего соученика

“Пустые карманы никогда не помешают нам стать теми, кем мы хотим быть. Помешать этому могут только пустые головы и пустые сердца”.

В отличие от философии, которая застряла на тех же вопросах, что и 2000 лет тому назад, мейнстримовская экономика создает иллюзию о том, что она “решает вопросы”. Считается, что мир современных денег, финансов, банковской системы организован согласно строгим, научно обоснованным принципам. Миллионы “популярных” книг написаны про то, как сидя в кресле заработать миллионы или про честный упорный труд, благодаря которому получится улучшить жилищные условия. Мы воображаем, что все, что нам нужно, мы знаем, а если чего-то не знаем, то узнаем по мере необходимости. Но желаем ли мы это узнать? Датский социолог Уле Берг попытался ответить на этот вопрос в исследовании “Как делаются деньги”.

Сложнее всего понимать те явления, которые мы принимаем за данность.
Взять, к примеру, язык. Это естественная часть нашего существования, но едва ли кто-то полностью понимает, что такое язык на самом деле.
Такой же парадокс с деньгами. Мы применяем их каждый день. Но откуда они берутся? Как появляются в мире? Кто создает деньги, используемые в экономических отношениях? Самый любопытный факт, что вопрос о природе денег - скорее помеха, чем необходимость. Сущность денег по большей части берется как данность, хотя они ничем не являются.