От ужаса, льющегося с экранов телевизоров, компьютеров, смартфонов и планшетов, кажется, никуда не спрятаться. Границы без всякого законного основания закрыты, в целях еще большего устрашения на улицах городов выставляются морозильники для тех, кто возможно умрет (или нет) от “пандемии”, спецслужбы тренируют собак, которые будут вынюхивать на улицах “заболевших”. Нарушителей “карантина” с помощью пожарных лестниц вытаскивают из квартир и доставляют в больницы, из тюрем выпускают уголовников, а мировые СМИ с надрывом пересказывают лишь “официальные” заявления и пресс-релизы. Репортажей с места событий нет - журналистов впервые в новейшей истории никуда не пускают. У правительств, парламентов и президентов истерика отнюдь не из-за вируса. Но их плохо срежиссированная паника приносят людям больше зла, чем любая инфекция. О том, что на самом деле происходит в “зараженных” странах, рассказывают корреспонденты “Новости Хельсинки”.

Москва

Героическая представительница ВОЗ Мелита Вуйнович, рискуя заразиться “страшным заболеванием”, вышла на улицы российской столицы и заявила, что москвичи не соблюдают рекомендации - спокойно гуляют группами.
“Проехала через Москву, и мне больно. Расстояние два метра люди не соблюдают. Идут три подруги вместе, не зная, есть ли у них вирус или нет. Нельзя так. Нужно соблюдать дистанцию два метра”.
При этом, правда, не уточнила, зачем она сама в таком случае - не зная, есть у нее вирус или нет! - подвергает угрозе заражения москвичей.

Несмотря на распоряжения мэра, минздрава, штрафные санкции,

Когда над теми, кто под предлогом борьбы с коронавирусом посадил полмира в концентрационные лагеря, будет проходить очередной нюрнбергский трибунал - снова за преступления против человечности - то у них не будет даже слабого оправдания типа “святой веры в правое дело”. Из вируса не сделаешь идеологию, ради которой можно “пасть, спасая родину и человечество”. Поэтому как ни пытаются бюрократы из ВОЗ и прочие пропагандисты убедить всех в смертельной “опасности”, для людей очевидна искусственность созданного психоза. И реальность трагедий, которые стали следствием защитных мер. Более того, “вирус страха” заставляет людей совершать поступки, еще более ухудшающие ситуацию, а это страшнее любой простуды. Впрочем, наши трагедии для бюрократов не довод - ведь когда“нет проблемы, то нет и финансирования”. Глава конторы - Тедрос Гебрейесус - считает, что с болезнью помогут справиться 675 миллионов долларов. И, наверное, налогоплательщики мира охотно бы скинулись. Но ситуация гораздо хуже, чем кажется. Как писал еще Салтыков-Щедрин: “идиоты очень опасны, потому, что они чужды всяким соображениям. Им нет дела ни до каких результатов, потому что результаты эти выясняются на том, с чем у них не существует никакой органической связи.”

В этом году из-за теплой зимы заболеваемость простудой во всем мире снизилась.
Что, естественно, привело к падениям прибылей фармацевтических компаний. Поэтому они решили раздуть “мировой пожар”. Фармкорпорации являются главными заказчиками “пандемии”. Не верите? Вот факты. В 2009 году нагнеталась похожая истерика, связанная с распространением так называемого свиного гриппа, жертвами которого тогда стали… несколько десятков человек. Но это не помешало швейцарской компании начать массивную рекламную

За несколько десятков лет до нашей эры греческий поэт предстал перед судом по обвинению в незаконном присвоении римского гражданства. Тогдашние госорганы сочли, что нет никаких смягчающих обстоятельств. Пользы для великой империи от этого писаки нет – денег он не зарабатывает, налогов не платит, так что его следует депортировать. И быть бы поэту изгнанным, если бы его адвокатом не стал Марк Цицерон. В своей речи он не касался законодательных норм – они-то как раз были не в пользу обвиняемого – но подчеркивал важность творчества поэта для нравственного развития общества. Тем самым подведя судей к тому, что его подзащитному просто необходимо дать гражданство. Ведь в противном случае проиграет Рим. С тех пор в адвокатской практике, в общем-то, ничего не изменилось. О том, почему хороший адвокат должен уметь найти основания для спора с обвинением, сделать законными претензии подзащитного и не превращаться в продавца «супермаркета юридических услуг», рассказывает специалист помеждународному праву, адвокат Рафаил Мамиев.

Есть базовые принципы, на которых строится адвокатская практика. И главный из них - в успех надо верить. Когда горишь делом, получаешь даже больше того, на что претендуешь.
Совсем недавний пример. Министерство здравоохранения через свои региональные подразделения осуществляет целенаправленную политику по «реорганизации системы оказания медицинской помощи, делая ее более эффективной». На самом деле

С эффектом Даннинга - Крюгера, который, как известно, сильно усугубляет любую проблему, потребители частных и госуслуг столкнулись в мае 2018 года - после введения “Общего регламента ЕС по защите персональных данных”. Теперь в лучшем случае при покупке через интернет билетов, ботинок, чтения газет или просмотра фильмов требуется прочитать несколько страниц “правил о конфиденциальности” или подсчитать витрины и светофоры, доказывая, что ты - не робот. В худшем - натолкнуться на требование предоставить согласие на обработку данных у сфотографированных на берегу залива гусей.

Формально регламент был написан для защиты обычных граждан от взламывания корпорациями или госконторами частной жизни. В директиве провозглашается “законность, справедливость, прозрачность, ненарушение любых законов, открытость, честность от начала и до конца” и утверждается, что ее правовой основой послужила Всеобщая декларация прав человека. Где “каждый человек имеет право на личную неприкосновенность” и “никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь”.
Согласно тексту директивы персональными данными считаются имя, фамилия, домашний адрес, номер идентификационной карты и месторасположение.
Поэтому во время сбора своих данных люди должны быть четко проинформированы:
- c какой целью компания / организация будет использовать эти личные данные.
- кто конкретно из компании/ организации собирает данные и когда это будет происходить.
- какие конкретно данные для этой цели требуются.
- как долго они будут храниться.
- кто еще может их получить.
Организация обязана донести всю эту информацию до гражданина в сжатой, прозрачной, понятной и легко доступной форме, ясным понятным языком. И бесплатно.

Политики с мрачными лицами предупреждают о грядущей войне, возрастающих кибер и прочих угрозах, компании, занимающиеся установкой сигнализаций, пугают разбоями и грабежами, “секретные” полиции и разведки рассказывают жуткие сценарии террористических атак, бюрократы раздувают свой бюджет на несуществующих проблемах, общественные активисты и некоммерческие организации получают по той же причине громадные финансирования.
Страх - фантастически эффективный маркетинговый инструмент и отличный двигатель продаж чего угодно. О том, почему рост неоправданного ужаса в современных странах западного мира заставляет нас принимать все более нерациональные решения, рассказывает Дэн Гарднер в исследовании “Risk - the science and politics of fear”.

Те из нас, кому посчастливилось оказаться в “золотом миллиарде” - самые процветающие и благополучные среди всех времен и народов. Но при этом - с самым высоким уровнем страха и тревожности, что является одним из самых серьезных парадоксов нашего времени. К примеру, еще не так уж давно считалось нормальным, что ребенок набивает шишки - в прямом и переносном смысле, набирается опыта… то есть, взрослеет. Но те времена прошли. Сейчас в учебных заведениях на дверях стоят решетки и вооруженные охранники - на случай появления маньяка, с игровых площадок убрано все, на что можно вскарабкаться, подвижные игры без присмотра взрослых запрещены. Детство все больше напоминает тюремный приговор - за закрытыми дверями, где каждое движение под наблюдением и контролем. Когда мы учим детей видеть угрозу в каждом незнакомце и под каждым кустом, лишь вопрос времени, какое общество они сформируют.
Но может быть, так они хотя бы в большей безопасности?
Вовсе нет - если воспринимать их проблемы со здоровьем, которые создает подобный образ жизни, в частности, диабет и ожирение. Только в США от последнего умирает больше ста тысяч человек в год. Что гораздо больше, чем от всех террористических актов, вместе взятых.
Впрочем, сколько привлекающих внимание статей можно написать об ожирении?
А о террористах (реальных или вымышленных) или об “угрожающем” потеплении климата?
Средства массовой информации вносят немалую лепту в разжигание страха - прежде всего, чтобы защитить свою все сокращающуюся долю рынка.

С кем лучше провести “корпоративную” ночь? С начальником отдела маркетинга, магистром в сфере туризма или шведом, который каждый месяц проезжает триста десять километров на велосипеде? Или с любым, кто не храпит? Впрочем, как выяснилось, после вечера с бесплатным алкоголем храпят все. Лишь магистр иногда переставал дышать, а затем - на последних долях процента кислорода в крови - начинал неистово бить себя ладонью по лицу с судорожным криком. Звук же от шлепков вызывал стойкую ассоциацию с отбиванием антрекота перед началом приготовления.

Этот тяжелый выбор (с решением, которое просто не может быть правильным) мне пришлось делать из-за традиционной предрождественской корпоративной вечеринки. Несколько лет его проводили в Хельсинки, но в этот раз почему-то перенесли в Турку. Одни связали это с тем, что начальник HR (в итоге спавший с главой маркетинга) родом из первой столицы Финляндии и решил устроить себе выходные подольше. Другие усмотрели причину в постоянно растущей цене подобных мероприятий. Третьи же раскопали тайное родство руководства компании и владельцев гостиницы, куда заселили всех храпящих.

Совмещение pikkujoulu и подведение итогов года - обычная практика. Ведь собрать сотрудников ради оглашения достигнутых целей компании, которой владеет другая компания, входящая в свою очередь в конгломерат, уже почти поглощенный международным холдингом (который отнюдь не последний в этой цепочке поглощений) не так то просто. А вот заманив торжественным ужином, награждением и открытым баром, можно получить в свое распоряжение чуть ли не сто процентов личного состава.
Видимо, поэтому был выбран не родной для большинства город - отсюда домой не сбежишь. Хотя были те, кто пытался.

Главной чертой современного - постгуманистического - общества стал стремительный рост так называемых интеллектуальных технологий и их значение в нашей жизни. Всего за десять лет “человек разумный” превратился в “человека оцифрованного”, и мы вновь оказались перед выбором - куда идти? Продолжать верить в то, что нам настойчиво навязывают как упрощенный вариант “прогресса” и не оставляют выбора? Или увидеть, что мир в действительности движется в обратном направлении? Стоит ли свобода и полное уничтожение частной жизни тех “удобств”, которые нам предлагают всевозможные приложения, датчики и скрипты? Действительно ли были трудности в “неподключенном" мире столь обременительны, что мы готовы дематериализоваться - то есть, уйти в небытие - ради того, чтобы нечто разогрело удаленно духовку в “умном доме”, прислало такси, заказало обед в ресторане и проголосовало на выборах? О том, кому и зачем выгодно нас всех оцифровать и почему мы не обязаны принимать безоговорочно догмат веры техноутопистов, рассуждает Адам Гринфильд в книге “Радикальные технологии”.


Те, кто работает над автоматизированными системами, предпочитают говорить о дополнении, а не о замещении людей.Они рисуют картины смешанных команд, работающих в дружеской атмосфере. Если допустить, что никто из них не испытывает бессознательного влечения к закату и вымиранию человеческого рода, то объяснений повальной цифровизации может быть несколько.
Во-первых, это масштабность интеллектуального вызова и желание всемирной славы. Разработчики считают - их будут помнить и чтить наравне с титанами науки и промышленности. По крайней мере до тех пор, пока сохранится наш вид.

“Любая демократия приводит к диктатуре подонков”
Альфред Нобель

Пока официальная пропаганда пугает мир российской угрозой и этим “ужасным Трампом”, народная война уже вовсю идет. “Ярость благородная” вскипает против истеблишмента - причем не только на площадях, но и на избирательных участках.
Даже всегда и во всем покорные финны в большинстве махнули на процедуру под названием “свободные выборы”. Впрочем, выборы ли это - если на местном уровне одни и те же лица, как минимум, лет двадцать “выполняют желания демократического большинства”? К евродепутатам давно прилип термин - “сбитые летчики” - туда запихивают всех опороченных и провинившихся. Над еврокомиссией ехидствуют: когда господин Юнкер пришел на очередной саммит в сильном подпитии, подавляющее большинство комментариев выглядело примерно так: “А что трезвому вообще на этом саммите делать? Не выдержал, его можно понять”.
О том, почему демократия стала сборной моделью из “Икеи”, где форма важнее содержания, и само существование “профессиональных политиков” нас не возмущает, рассуждает бельгийский историк Давид Ван Рейбрук в книге “Против выборов”.


В древних Афинах, считающихся родиной и источником демократии, народных судей выбирали всего на один день, членом Совета или должностным лицом можно было быть год, а повторное попадание к высшим управляющим должностям допускалось только раз, причем с большим перерывом. При этом любой гражданин, считающий себя способным к управлению, мог предложить свою кандидатуру. Как результат - сочетание случайности