Мы привыкли мыслить линейно потому, что так проще. Ведь любое действие или поведение можно представить в виде копировальной машины, способной формировать все то же явление или объект - пусть в увеличенном или уменьшенном виде. В нашем мировоззрении именно такими повторяющимися операциями и составляется будущее. При этом мы абсолютно не знаем - заранее ли все предопределенно или происходит случайно. И хотя направленность движения всегда очевидна, никому не дано предсказать - что и когда произойдет.

Когда Шекспир сказал - «весь мир театр», то попал в самую точку. Не выдвигая «официальных» теорий, не давая определений и не строя классификаций, с помощью своих персонажей он объяснил - не важно: как все происходит. Главное: почему.
Отелло поверил Яго так как считал себя недостойным любви белой красавицы, и никакие военные победы с почестями ему не помогли. По той же причине в ХХ-м веке интеллектуальные немцы, гордящиеся Шиллером и Гете, поставили на пьедестал злобных тупиц. И несмотря на Нюрнбергский процесс, в XXI-м все повторилось - во всемирном масштабе и новой форме «высоких технологий».

Любая общественная, историческая или личная ситуация похожа на некую игру. О, которой, впрочем, ничего не известно - кроме главных правил самой игры. Взять хотя бы закон «ответной платы», которая в случае причиненного зла становится возмездием. Платон называл это чем-то типа болезни, которая вызывает зуд, требующий лечения. Тысячелетия до и после него этот закон выражался в виде кровной мести или «зуб за зуб».
И только последние несколько сотен лет сложилась система правосудия, провозглашающая себя отражением «коллективной совести». И хотя чисто технически можно наказать, допустим, фальшивомонетчика заменой всех его денег поддельными, это испортит имидж «демократических» организаций и институтов. Поэтому в «соответствии с законодательством» кара состоит в лишении свободы или штрафа. От имени государства, штата или короля.

С незапамятных времен люди скрывают и подтасовывают факты, выдают ложь за истину и занимаются прочей психологической обработкой окружающих. Но отнюдь не всегда мы называем это манипуляцией. Ведь под этим термином мы безошибочно угадываем нечто разрушительное, в основании которого всегда лежит скрытое воззвание к низменным влечениям человека – откровенно садистским, мазохистским либо к тем, что «ниже пояса». Впрочем, даже пренебрежительное «скрытое управление» должно быть умелым, и не только чисто технически. Топорно состряпанное воздействие или «информация» не имеют никаких шансов на успех.

Когда в «1001 ночи» Шахерезада рассказывала султану захватывающие истории, мы не говорим, что она им «манипулировала». В сегодняшних терминах - «переключала внимание», «нестандартно мыслила» и спасала тем самым не только себя, но минимум тысячу красивых девушек.
Мы восхищаемся находчивостью Тома Сойера, который с помощью смекалки заставил приятелей побелить весь забор. Мы с одобрением относимся к сообразительным героям – реальным и вымышленным – сумевших победить врага не физической силой, а умом.
Да и не только мы. Библейский бог наказал Адама и особенно Еву, но не тронул Змея-искусителя, который, в общем-то все и устроил.

Что же такое тогда манипуляция, когда она возникает, для каких целей используется и при каких условиях наиболее действенна?
И почему манипуляторам на протяжении всей истории удается возложить ответственность за содеянное на своих жертв?

- «Как и многие другие события в подлунном мире, это явление не

Эволюционисты и прочие академические ученые с уверенностью заявляют - Вселенная, природа и ее законы просто возникли однажды без всяких на то причин, все объекты существуют независимо друг от друга, а правила – неизменны. Большая часть современного общества с этим согласна, ведь в качестве бонуса предлагаются технические новинки – типа iPhone и GPS и круглый год продается клубника.
Но что, если весь окружающий мир совсем не такой, каким его описывают в школьных учебниках? Что, если мы отбрасываем непознанное, потому что не знаем, что с ним делать?

Взять, к примеру, «Большой взрыв», произошедший согласно «научным» данным около 14-ти миллиардов лет назад. На что он был похож и как объясняется?
Шаблонный ответ примерно таков: «Мы наблюдаем частицы, которые материализуются в пространстве, а затем исчезают. Эти явления называются квантово-механическими флуктуациями».
По крайне мере, так писал Деннис Трайон в статье в журнале «Nature» опубликованной в 1973-м году. Он утверждал, что область плоского пространства начинает вспучиваться, приобретая форму шара.
Если взять достаточно большой отрезок времени, то рано или поздно в нем могла произойти настолько крупная подобная флуктуация, что в ходе нее возникло бы множество элементарных частиц, достаточное для появления Вселенной.
Итак, Земля и Космос - квантовая флуктуация. Чего же тут непонятного?

Большая часть фундаментальных потребностей человека - голод, жажда и дружба - уже преобразованы в форму товара. Единственным, что мешает полностью украсть наше время, остается сон. Ведь это неотъемлемая часть природных колебаний тьмы и света, активности и отдыха, его нельзя использовать для массового получения прибыли. Сон мешает людями стать целиком «продуктивными и рациональными». Поэтому его уменьшают и рвут на куски.
Времена, когда накапливались материальные вещи, давно миновали. Теперь наши тела и личности поглощает постоянно растущий наплыв услуг, изображений, процедур и химикатов, которые превышают токсичный - и часто уже фатальный - порог. Но в искусственном пространстве постоянной «активности» 24 часа 7 дней в неделю хрупкая человеческая жизнь не воспринимается как ценность.

В современном обществе доминирует ползучая догма, которую принято называть «позитивным мышлением». Грусть, печаль и тревога рассматриваются как патология, которых – как считается – у человека быть не должно. Этот токсичный «оптимизм» дает возможность прятать голову в песок, отрицать вездесущность страдания и становиться невосприимчивым к чужой боли. Но разрушительная сила, которую мы отвергаем внутри себя, рано или поздно проявляется во внешнем мире.

Представьте себе, что наша психика – бескрайнее море, в недрах которого есть сокровища и чудовища, подводные течения и водовороты. В толщах воды скрыты биологические программы выживания и приспособления, агрессия, страх, стремление унижаться, потребность заботиться или лениться.
Этим программам сотни тысяч лет.
А сознание – лишь тонкая пленка на поверхности, включающая разум, жизненные ценности или способность критически мыслить. Мы собираем их по крупицам, взращиваем, ищем опоры.
В это же время в наши ежедневные чувства и поступки врываются непонятные импульсы, которые мы предпочитаем не замечать.
Но как вода под давлением не сжимается – а находит и проламывает самое слабое место – так и всякое насилие над нашей природой, спрятанное в подсознании, превращается в психическое заболевание, расстройство в поведении и неуправляемую агрессивность по отношению к другим.

На протяжении долгих тысячелетий человеческая жизнь воспринималась как часть огромной живой реальности, где душа – или энергетическое поле - пронизывает все тело и пространство вокруг. Она была связана с предками, с животными и растениями, с землей и небесами, общаясь с духами, стихиями и силами природы. Лишь последние триста лет в западном мире стало господствовать совершенно противоположное - «рационально-техническое» представление. Согласно ему разум считается исключительно одной из сторон работы головного мозга, а тело является неодушевленным механизмом. Но действительно ли человек готов считать себя машиной?

К концу XVIII века было принято «официальное» мировоззрение, которое предполагало, что над миром стоит бесконечно удаленное, рациональное, математически точное божество. Поэтому ни человек, ни стихия не играют в ней активной роли: все происходит само по себе - в соответствии со «устойчивой стабильностью». Но потом с развитием промышленности и этот «бог» стал ненужным – ведь вечность законов природы и неизменность физических данных Вселенной была описана в «научных» терминах, и потому принималась без доказательств.

То, что сейчас презрительно называется «язычеством», было глубоким учением, объясняющим божественную связь человека с природой. На протяжении многих тысячелетий люди ощущали, что в грозе, океане, дереве или закате есть нечто большее, чем внешняя сторона - суть или дух. Зевс, Перун, Исида и Посейдон были богами разных культур. Но всех веривших в них людей объединяло чувство благоговения перед Вселенной. Ведь зависимость от могущественных стихий и сил природы была – и остается – главным условием существования человечества.

Когда «официальные» монотеистические религии провозгласили, что вера в единую абстракцию – «более высокая ступень общественного и духовного развития», языческие обряды стали считаться преступлениями и караться денежными штрафами или конфискацией имущества. Ведь чтобы провозгласить новую идеологию «истиной», надо было противопоставить ей все остальные, объявив их «несуществующими».
Не столько крестами, сколько мечами ливонского и прочих орденов, были разрушены отношения между людьми и окружающей средой. От имени «святой церкви» все творенья были объявлены «низшими» и предназначенными лишь для использования. Ведь при единой «власти» абстрактного божества люди должны быть связанны с вечным потусторонним (виртуальным) миром, а не погружены в «порочную» природу, которая перестала быть разумной и благой.
Именно этот подход предшествовал научной, промышленной и «цифровой» революциям, целью которых стало развитие технических средств для окончательного установления господства.

Серьезные индивиды занимаются серьезной работой, а значит, должны быть серьезными. Они гордятся тем, что государство или начальство вознаграждает их за тяжелую работу, с готовностью упаковывают себя в униформу - преимущественно черную - и считают достоинством свою способность к самоотречению и страданиям. Но почему тогда они так враждебны? Какое обжигающее чувство недостатка заставляет их считать не столь серьезных людей поверхностными дилетантами и аморальными лодырями?

Нам твердят, что работа и игра - противоположность. На самом деле противоположность игре - депрессия. Ведь когда человек тяжело «трудится», соответствуя ожиданиям общества, то в какой-то момент он смотрит на свою жизнь и спрашивает:
- «И это все? Больше ничего не будет до самого конца?»

С одной стороны, нам внушают, что игра не имеет никакой ценности для выживания. Она не помогает получить деньги и пищу, ей не занимаются из практических соображений.
С другой, отсутствие игры - как процесса в жизни - должно тревожить так же, как боль в груди или одышка.
Если бы у нас была возможность измерить для нее лабораторные данные - как для диабета или высокого давления, то результаты бы показали, что мы в опасности. Но так как подобного теста не существует, то приходится полагаться на ощущения.